Всё имеет свою цену

– Нет, почему же. Прежде чем чуть не прищемить мне нос своей дверью, она выдвинула предложение. Если налоговая служба вернет ей 36 000 крон, которые четыре года назад несправедливо взыскала с нее, то она готова рассказать много гадостей об Андреасе Фалькенборге и этой его долбаной семейке. За точность слов я не ручаюсь, однако что-то в этом роде.

Конрад Симонсен задумался. Салфетки кончились; он свернул в трубочку опустевшую пластиковую упаковку и теперь плавно – в темпе andante – помахивал ею, как дирижерской палочкой, в такт собственным мыслям. Спустя некоторое время он поинтересовался:

– Как тебе показалось, клиентов там у нее много?

– Я видел всего нескольких, правда и время было неподходящее. Кроме того, она ведь живет на первом этаже, и вход в ее апартаменты расположен отдельно, так что у меня не было возможности рассмотреть заведение изнутри.

Конрад Симонсен обернулся к Полине Берг:

– Так ты говоришь, деньги она любит?

– Сказать скряга – значит не сказать ничего.

– О’кей, тогда мы ее наверняка прижмем, но придется подождать до понедельника.

Полина Берг с сомнением покачала головой:

– Готова поспорить на бутылку хорошего красного вина, что у тебя ничего не получится.

Начальник указал на фотографии трех женщин, висевшие на информационном стенде.

– Не думаю, чтобы такое легкомыслие им понравилось. Для них все это было вовсе не игрой – как, впрочем, и для нас с вами.

Полине пришлось извиниться; ей действительно стало стыдно и очень не хватало Графини, которая должна была уже давным-давно появиться.

Конрад Симонсен не стал продолжать пикировку с подчиненной; вместо этого он спросил:

– А как обстоят дела с прочими служанками? Думаю, они не столь невыносимы, как эта Агнета Бан.

Полина Берг взяла себя в руки и начала монотонно рассказывать:

– Нет, конечно. Почти все они прекрасно помнят то время, когда им пришлось работать у Фалькенборгов, и на основании их рассказов вырисовывается вполне однозначная картина этого семейства. Альф Фалькенборг, отец Андреаса, был настоящим домашним тираном. Он, и только он правил всем, а мамаша была существом забитым и покорным. Время от времени он даже не стеснялся задавать ей взбучку, однако на сына руку никогда не поднимал. Кроме того, он открыто унижал жену, поддерживая интимные отношения с другими женщинами, в том числе и прямо в собственном доме. Среди этих женщин – по крайней мере, три из опрошенных нами служанок, но к этому я еще вернусь. Элизабет Фалькенборг также не относилась к числу приятных особ. Постоянный прессинг со стороны мужа, а также, вероятно, регулярные приступы ревности привели к тому, что она стала вымещать накопившееся у нее раздражение на очередной работающей в доме служанке. Что бы та ни делала, хозяйку ничего не устраивало, а иногда она в буквальном смысле слова рыскала за бедняжками по пятам, выискивая, к чему бы придраться.

Поуль Троульсен спросил:

– Так что ж они не увольнялись, ведь это все, наверное, было просто невыносимо?

– Некоторые так и поступали, но большинству это было не так просто сделать. К примеру, две из них были родом с Фюна [38]

, и им вовсе не улыбалось вернуться домой раньше срока уволенными. Кроме того, не забывайте, что хозяин владел тогда фабрикой, и платил он им очень даже прилично – в полтора раза больше, чем было принято по тем временам. Кроме того, некоторых из них он попросту соблазнял.

Она глотнула воды прямо из бутылки, полистала свои записи и продолжала:

– Андреас Фалькенборг боялся своего папашу и в то же время очень его уважал. Отец был для него идеалом, а также служил потенциальной угрозой – прежде всего, в чисто физическом смысле в свете их отношений с матерью. В школе Андреас Фалькенборг вполне успевал, но – не более того. Что касается друзей, то он часто приводил их к себе домой, однако все женщины отзываются о нем как о бесхарактерном, избалованном и слишком инфантильным для своего возраста. Со служанками он вел себя грубо и заносчиво, в точности повторяя поведение родителей, и при малейшем поводе ябедничал на них матери. Вообще-то он был к ней весьма привязан и даже спал у нее в постели до восьмилетнего возраста. Я, по-моему, забыла сказать, что у супругов были разные спальни.

– Да, все это звучит, как диагноз психопату, – заметил Поуль Троульсен.

– Согласна, однако в действительности дело обстояло даже гораздо хуже. Если Андреас Фалькенборг не отвечал высоким требованиям, предъявляемым отцом, – в частности по поводу школьной успеваемости, – то это автоматически сказывалось на матери. Папаша считал, что мать несет ответственность за учебу сына, так что на ее долю выпадали побои за все его ученические промахи. Минимум дважды после того, как Андреас являлся домой с плохими оценками, он вынужден был присутствовать во время того, как отец наказывал за это его мать.

Полина Берг ненадолго умолкла и вновь сделала глоток воды.