Всё имеет свою цену

Графиня уже долго себя сдерживала – гораздо дольше, чем прежде, когда ей приходилось сталкиваться с чьим-либо противодействием в процессе расследования очередного убийства. Причина была проста: на след, по которому она сейчас шла, ее вывел телефонный разговор с ясновидящей, так что предпринимаемые ею сейчас шаги, по-видимому, могли быть оценены как в известной степени частное дело. Тем более что действовала она как бы параллельно, независимо от основной группы. Так или иначе, но Графине вовсе не хотелось афишировать свои поступки. Однако всему на свете есть предел.

Графиня медленно подошла вплотную к чиновнице, посмотрела ей прямо в глаза и сказала:

– Знаешь, милочка, у тебя есть две возможности. Либо ты сейчас же прекращаешь выпендриваться и нести чушь и проваливаешь отсюда – тогда я зайду за тобой, когда закончу свои дела, вне зависимости займет ли это десять минут или весь вечер. И второй вариант: если ты посмеешь вякнуть еще хотя бы слово, я надену на тебя наручники и пристегну к водопроводной трубе на то время, пока не закончу свою работу. Будь любезна, скажи, что ты выбираешь, пока я не сделала выбор за тебя.

Хелле Ольдерман Хагенсен резко побагровела от шеи до корней волос, и на какое-то мгновение Графине даже показалось, что ее провожатую прямо сейчас хватит удар. Однако затем госпожа директор шумно втянула ртом порцию свежего воздуха, и это заметно ей помогло. Чтобы закрепить достигнутый эффект, Графиня поднесла к ее лицу указательный палец.

– Запомни, всего одно неосторожное замечание, и я сдержу свое слово.

Госпожа директор повернулась на каблуках и, пылая яростью, покинула подвал. Графиня взглянула на ее юного сотрудника, который ухмылялся от уха до уха, и спросила:

– Она что же, всегда так приветлива?

– Ха, да это просто цветочки по сравнению с тем, когда она расходится по-настоящему. Моя жена работает в муниципальном доме престарелых. Разумеется, как учреждение социального обеспечения, он также находится в ведении нашей госпожи директора, – так она всех там в буквальном смысле изводит. К примеру, на днях добилась увольнения двенадцати социальных работников, которые обслуживали стариков на дому. Кроме того, ей удалось сколотить собственную команду в городском совете, и теперь три эти ведьмы – она и еще две старые карги, ее подручные, – изо всех сил отравляют жизнь всем, а уж по этой части равных им просто нет. Сказать по правде, она просто глупа и ограничена – поэтому-то, видимо, так себя и ведет. Хуже всего то, что при всем этом она – жуткая лицемерка, и вот это действительно невыносимо.

– Да, бывают же такие люди. Однако довольно, пора уже заняться работой, хотя…

Она беспомощно огляделась по сторонам.

– …чувствуется, это будет не так-то просто. Надеюсь, у тебя есть какой-нибудь каталог, ибо в противном случае мне, видимо, придется закончить, так толком и не начав.

– Каталог? Ничего подобного здесь отродясь не водилось. Однако у меня есть одна штука, которая должна тебе понравиться куда больше.

Он вынул из кармана брюк флешку и протянул ее Графине.

– Что это?

– 38 фотографий базы в Сёндре Стрёмфьорде. Все они сделаны в течение первых двух недель июля 1983 года. Та, что ты ищешь, идет под номером четыре.

Графиня была сражена наповал.

– Нечего сказать – вот это да!

– Я как раз и надеюсь, что ты никому ничего не скажешь. В противном случае она меня просто уволит, а заодно и мою жену.

– Обещаю ничего никому не рассказывать. Ты что, тоже разговаривал с прежним смотрителем музея?

– Да, он-то и объяснил мне, что именно тебе нужно и где это хранится.

– А как с фото номер четыре? Я ведь ни с кем это не обсуждала.

– Верно, но есть некие два журналиста, которые разыскивают всех тех, кто находился на базе в этот период, и пытаются раздобыть информацию об этом человеке. Вот я и решил, что тебе нужен именно он.

Он достал из бумажника какой-то листок и развернул его. Это была копия фотографии улыбающегося мужчины с короткой стрижкой. Графиня спросила:

– Откуда у тебя эта фотография?

– Два дня назад ко мне сюда заглядывали эти журналисты. Они мне дали это фото, но не сказали, кто на нем изображен.

– Ну, и ты им помог?

– Да нет. Мне они как-то сразу не понравились; кроме того, черт возьми, нечего устраивать из убийства разные там шоу. Несчастная девушка! Подумать только – убить ее столь варварским способом!

– Да уж, тут я не в силах с тобой не согласиться. Могу я взять все материалы с собой?

– Разумеется, мне ведь они без надобности. А все же кто это?

– Один человек из министерства иностранных дел, который не совершил ничего противозаконного. Скажи, а ты помнишь, как зовут этих журналистов?

– Нет, но один из них оставил мне свою визитку. Когда вернусь домой, могу тебе позвонить.

– Буду весьма признательна. Они не сказали, почему их интересовал изображенный на фотографии человек? – Нет, как и ты, они ничего не рассказывали.

Внезапно Графиню посетила параноидальная мысль. – А прежний смотритель музея, за что его уволили?