Всё имеет цену

– Не о деньгах, тетя Милли. Речь о том, что она влюблена, и об ее безопасности. Наш район не самый безопасный, и в папином доме она совершенно одна. Джинель проезжает мимо время от времени, но, как ты и говорила, Мэдди молода, а также красива и наивна. Я не хочу, чтобы она пострадала. Если игры в домашний очаг с женихом помогут уберечь ее, то я целиком за.

Тетя Милли громко вздохнула. Дыхание у нее стало еще более прерывистым, чем раньше.

– Хорошо. Я просто волнуюсь за нее.

– Я тоже, но все нормально. Я буду держать тебя в курсе.

– Да уж, пожалуйста.

– Люблю тебя, тетя Милли.

– Я тоже люблю тебя, моя дорогая девочка.

И звонок оборвался.

Да уж, вот сюрприз так сюрприз – я нарвалась на крайне неловкий разговор, которого вовсе не ожидала. Конечно же, светлым моментом в нем был сексуальный Мексиканский Мачо. Я сделала мысленную заметку, что надо бы скачать несколько его песен на мой айпод – так я смогу послушать их в самолете и ознакомиться с его музыкой, прежде чем начну представлять его пассию в новом музыкальном видеоклипе. Единственная проблема заключалась в том, что эта конкретная белая девушка танцевать не умела. Я даже не понимала, о чем ведется речь, когда люди говорили что-то вроде «руки в потолок» или «потряси булками». В одной песенке, под которую я иногда приплясывала, говорилось что-то вроде: «Она грохнулась на пол… придвинулась ближе… и заерзала ниже, и ниже, и ниже…». С какой стати шлепнуться на пол и заерзать ниже вдруг стало сексуальным? И вообще, эта женщина сидела или стояла на коленях? Наверное, стоять на коленях – это сексуально, если девчонка изображает минет, но вряд ли такое может стать популярным движением в танце.

Ну ладно. Может, посмотрю пару его клипов на ютьюбе, чтобы грохнуться на пол и заерзать ниже, не выставив себя при этом полной идиоткой.

* * *

Когда я выложила на кровать всю одежду, то отправилась в путешествие по огромному особняку в поисках Кэтлин и Уоррена. Первым я обнаружила Уоррена в его кабинете. Я легонько постучала в дверь, не желая мешать.

– Входите, – раздался его низкий голос, приглушенный толстой дверной панелью.

Когда я вошла, он поднял голову и прекратил писать то, что писал.

– Готова к вечернему вылету?

– Ага. Эй, у меня есть вопрос, если вы не возражаете.

Кустистые брови Уоррена поползли вверх. Жестом он пригласил меня сесть в кресло напротив его стола.

– Кэтлин летит с нами?

– Нет. А в чем дело? – сказал он, покачав головой.

На сей раз вверх поползли уже мои собственные брови.

– Просто мне кажется странным, что вы не берете с собой свою женщину.

Он отложил ручку и, сложив пальцы домиком, опустил на них подбородок.

– Если честно, мне никогда не приходило в голову, что ей будет интересна эта поездка.

– Когда она в последний раз была в отпуске?

Уоррен, похоже, задумался над моим вопросом. Его взгляд рассеянно скользнул по комнате и уперся в окно.

– Не припоминаю.

– А когда вы в последний раз водили ее поужинать в ресторан?

Он резко откинул голову.

– Поужинать в ресторан? Но она готовит ужин для меня. Это входит в ее обязанности. С какой стати мне водить ее по ресторанам?

Я зажмурилась, медленно выдохнула и сосчитала до десяти.

– Уоррен, я скажу сейчас кое-что неприятное, но это для вашего же собственного блага, и, думаю, вы с этим справитесь.

Его глаза сузились, лоб прорезала вертикальная морщина. Он явно нервничал.

– Вы плохо с ней обращаетесь.

Потрясенное выражение на лице Уоррена изрядно меня удивило. Неужели он услышал что-то новое?

– Прошу прощения. Кэтлин ведет все хозяйство, спит рядом со мной каждую ночь, покупает отборные цветы, продукты…

– Но все это для вас!

Я выпалила последнюю фразу так яростно, что Уоррен только молча открыл и закрыл рот.

– Извините.

Перегнувшись через стол, я накрыла его ладонь своей.

– Уоррен, вы заперли ее в этом доме как служанку, не как свою подругу. Вы не приглашаете ее на свидания, не дарите ей цветы…

Он открыл было рот, чтобы возразить, но я быстро пресекла эту попытку.

– Вы поручаете ей покупать цветы для вашего дома. Но это не то же самое, что выбрать букет самому и подарить его или отправить с посыльным любимой женщине.

Уоррен откинулся на спинку кресла.

– Продолжайте. Вам явно есть что еще сказать. Говорите.

Я облизнула губы.

– Эта женщина любит вас. Она готова пойти ради вас на все, а вы тем не менее прячете ее здесь как постыдный секрет.

Все его лицо налилось краской.

– Она это вам сказала?

– Не такими словами, – ответила я, покачав головой, – но суть от этого не меняется. Она встречает вас с работы каждый день; вы позволяете ей прислуживать за столом, но никогда не едите с ней – и при этом ожидаете, что она будет просто спать с вами и принимать все это как должное?

– Я… я… ах, похоже, вы поставили мне шах и мат, милая. Даже не знаю, как на это ответить.

Он провел рукой по своим волосам цвета перца с солью.

– Просто я замечаю, как вы на нее смотрите. Вы же любите ее, верно?

Без малейших колебаний Уоррен ответил:

– Разумеется, я люблю ее. Я люблю ее долгие годы и никогда ей не изменю.