Всю жизнь я верил только в электричество

Мы все, действительно, видели сейчас живого милиционера, работника ГАИ. У него даже синий мотоцикл был с коляской, перечеркнутой вдоль по борту красной полосой. А на полосе русским языком без ошибок написали слово «Госавтоинспекция». Милиционер стоял на обочине и ждал нарушителя. А их всегда было много, потому, что гаишников, как подозревали все водители, в Кустанае было всего два. Причем, один руководил и не выходил из кабинета. А другого раз в год видел кто-нибудь из нормальных, здоровых на голову шоферов. Поэтому призраком его не считали, многие даже мечтали с ним встретиться, но большинству до конца трудовой шоферской деятельности не везло. А вот нам пофартило просто сказочно!

Милиционер издалека засвистел в булькающий свисток, который висел на цепочке как православный крест. А потом, как рассказывал вечером за картофельным ужином дядя Вася, он вынул из-за спины страшно длинный черно-белый жезл и ткнул им в то место, куда мы должны были причалить.

Он встал на подножку и заглянул в кузов. В нём кроме мешков, но очень на них похожие, сидели два мужика и подросток.

– Для перевозки людей в кузове всё оборудовано? – гаишник снял фуражку и протянул шею с головой почти в середину кузова.

– А как же! – услышали мы уверенный отклик дяди Васи. – В настоящее время посадочные места придавлены мешками.

– Ну, это другое дело, – успокоился милиционер. Погладил на левом погоне три лычки и вернул фуражку на место. – А женщин в кабине две?

– Так точно! – отдал рапорт шофёр и пересчитал, загибая пальцы: – раз, два.

– Рулению не мешают, переключению коробки передач? – заинтересовался сержант очень профессионально.

– Никак нет! – вскрикнул убедительно дядя мой умный. Они прижимаются друг к дружке и к двери так, что от руля на полметра сидят. И от коробки.

– Вот это правильно! – сержант отдал честь и собрался было уйти, но вспомнил, что не задал главный вопрос. – Автомобиль у Вас в исправном состоянии? Сигнал работает? Фонари горят? Тормоза тормозят? А водку сегодня пили?

– Да! – воскликнул дядя Вася радостно. – Сигнал, фонари, запасное колесо – всё как часы работает. Водку пил вчера. И завтра буду после работы. На работе не употребляю. Не смею вас подводить и нарушать правила движения по дорогам.

– Ну, – с облегчением выдохнул сержант, – тогда езжайте и впредь всегда соблюдайте!

– А как же! – снова воскликнул дядя Вася. – Я вас не подведу. Трудитесь спокойно. Я всё держу под контролем и в установленной исправности.

Милиционер ещё раз отдал честь, щелкнул каблуками, развернулся и пошел к мотоциклу читать газету до следующей машины, которых в это вечернее время было меньше, чем лычек у него на погонах.

Вот после этого дядя мой стал ходить вокруг машины, креститься и поглядывать в сторону мотоцикла с гаишником, который разворачивал газету. Потом он поднялся на подножку, открыл дверь и заглянул в кузов.

– Вы тоже милиционера видели? – тихо спросил он и оглянулся.

– Ну да, – прошептал Шурик. – Он ещё спросил, не боимся ли мы с пьяным в стельку шофером ехать? Борис сказал, что ты в пьяном состоянии лучше ездишь. Реакция лучше и обзор дороги.

– Да вы чё, мужики, охренели в край? Я ж тверёзый как младенец в люльке! – он громко дыхнул издалека луком, яйцом и хлебным квасом.

– А мы ему так и сказали, – Шурик посерьёзнел.– Мы, сержант, охренели, пока копали шестнадцать мешков. И по литру врезали. Пацан поллитру только принял. Возрастной ценз соблюдаем. А шофер терпит. Бутылку открыл уже. Нюхает, но не глотает. Скоро дома врежет.

– Значит не показалось, – дядя Вася с облегчением плюнул в сторону, закурил, нырнул в кабину и скоро мы уже таскали мешки в сарай. А женщины отсыпали из мешка чуть ли не половину и пошли в сени картошку скоблить. Молодую картошку у нас никто никогда не обрезал длинной полоской кожуры. Потому что прелесть молодой картошки была именно в нежной, прозрачной почти пленке. Её слегка соскабливали, но не целиком. Чтобы полностью насладиться всем ароматом нового урожая. Все приступили суетиться и сновать повсюду. Быстро и с пользой для дела. И соседи по дому тоже. Столы выносили, стулья, скамейки. На столы кидали праздничные скатерти, расставляли хорошую посуду, рюмки, бутылки, соленья, стаканы для детей под квас. Батя вынес баян и поставил его рядом со стулом, где определился сидеть.

Бабушка, мама, тётя Оля и Татьяна Молчунова из второй подвальной квартиры пошли жарить картошку в печи русской на трёх противнях у тёти Оли.