Вслед за тенью. Книга вторая (СИ)

— Ну знаешь, — недовольно пробурчала я и принялась стелить себе постель, — Весь день меня донимали, а ты, значит, добить решила, да? Ну, спасибо, подруга… Вот от кого-кого, а от тебя я этого не ожидала… Совсем не ожидала, — бурчала я, собираясь переодеться в свою пижаму и, наконец, заснуть уже «мертвым» сном до самого утра.

Мои свитер и футболка вмиг полетели на тумбочку. Запоздало сообразив, что под футболкой на мне ничего нет, я стремглав нарядилась в любимую пижамную толстовку с начесом. Затем стянула джинсы и тут же укутала в раз покрывшиеся мурашками ноги в пижамные штаны. Забралась под одеяло с головой и тут… Тут пустой желудок выдал меня с потрохами, громко и натужно проурчав прощальную оду так и не выпитому кофе, так и не съеденному кусочку тортика «Наполеон»; и зараз так и не несостоявшемуся ужину, на который, к слову, я очень даже рассчитывала.

— Ты что, голодной спать уляжешься? — тоном инквизитора изрекла Марья.

Глава 45 Кухонные посиделки

— Видимо, да, — прошептала я, с осторожностью выглянув из-под одеяла. — Спать я хочу больше, чем есть, — объяснила, снова запрятавшись в своих импровизированных баррикадах.

— Язву решила нажить, да? Ну уж нет! — Марья подошла к моему «окопу» и откинула пуховую маскировку в сторону. Откинула со всей решимостью, на которую была способна. А Марья Ивановна Стоцкая была способна на многое! — Вставай давай! — воинственно воскликнула моя непобедимая воительница. И сообщила тоном, не предполагающим возражений: — Ужинать будем!

— Ты ж вечером не ешь, — робко напомнила я ей, сложившись на кровати беззащитным эмбриончиком.

— Реабилитироваться хочу, а то загрузила тебя по полной. — При этих словах в ястребином взгляде подруги мелькнула толика сожаления. — На, надень мою кофту, цыпленок! А то, как гусыня — вся в мурашках!

— И ты туда же! Ну знаешь! — снова возмутилась я, вспомнив, что именно цыпленком всего каких-то пару часов назад меня окрестил и Каменнолицый.

— Куда — туда? — уточнила Маша, явно не понимая моих претензий, — Или тебя гусыней уже окрестили?

— Не гусыней, а цыпленком, — чуть слышно пожаловалась я, — Неважно… — проворчала, выбравшись из своей уютной постельки.

— Про цыпленка я взяла на карандаш, слышишь? Кто назвал, зачем, при каких обстоятельствах. Короче, позже ответ держать будешь!

— За что? — искренне удивилась я.

— За свою нездоровую реакцию на безобидную кликуху, ясно?!

Я взглянула на подругу, строгость в лице которой сейчас зашкаливала настолько, что угрожала сломать всю мою воображаемую мимическую шкалу, по которой я уже несколько лет успешно «классифицировала» эмоции собеседника для достижения своих целей в спорах. Да, всем своим видом Марья в эту минуту выдавала, что увильнуть от очередного допроса у меня не выйдет — не стоило и пытаться.

— Хватай кастрюлю и марш на кухню! — распорядилась она и направилась к холодильнику, «притаившемуся» в самом дальнем углу комнаты, за шторкой. Вытащила из морозилки пакет с чем-то, заиндевелым настолько, что стояло колом, и заспешила к двери, бросив мне нетерпеливо:

— Ну? Чего зависла? Или ты хочешь, чтоб я руки себе отморозила? Давай вперед!

Я удрученно вздохнула, едва слышно, чтобы не усугублять и без того непростую обстановочку, безропотно натянула на пижаму ее кофту, застегнула ту на своем усталом теле и, прихватив с «обеденного» стола инвентарь, поплелась на кухню, еле поспевая за энергичным шагом своего «предводителя».

Марья заявила, что готовить ей сегодня «в лом — настроение не айс» и предложила «тупо сварганить пельмешей». На том и порешили, ведь спорить я не стала, покорно заказав себе норму в «двадцатку» и вызвав ее неподдельный интерес.

— Мдааа… Смотрю, ты и быка бы съела, — заметила она, — С чего бы это?

— Проголодалась, — только и ответила я, не желая распространяться о своих недавних «приключеньках». Если по Машкиному, то «колоться» о них, что вполне оказалось бы правдой, причем в самом, что ни на есть прямом смысле: о воспоминания из моих сегодняшних приключений вполне себе можно было бы и уколоться. Но подругу было не провести: никакой возможности отмолчаться у меня, похоже, этим вечером не предполагалось.

— Дверь закрой! От лишних ушей, — распорядилась она, едва мы вошли в общую кухню на этаже.

Я безропотно выполнила указание и развалилась на стуле, у стола, за которым утром так же, прислонившись к стене после пробежки и вытянув вперед гудящие от усталости ноги, сидела и Машка, пока я обугливала нам на завтрак бекон для омлета.

— А скажи-ка мне, партизанка, кто тебя до дома довез? — приступил к допросу мой доморощенный дознаватель, наполнив кастрюлю водой из-под крана и поставив ее на плиту.

— Гринёв, — понуро вздохнув, поделилась я. И пояснила, заметив немой вопрос в ее напряженном лице: — Сотрудника Орлова, помнишь?

— Да ну! Тот, который крутился вокруг тебя в холле «Империала», что ли?!

— Да.