Вспомни меня. Книга 1

– Хорошо, – согласилась я. – Бери мою. Я сегодня на кухне дежурю.

– Знаю.

Я отвязала бутылку от петлицы на джинсах и направилась к ручью.

– Пойдём, я вымою её.

– Не думаю, что в этом есть необходимость, – заявил он. – Я наберу воды сам.

Я развернулась и посмотрела на него, намеренно подчёркивая своё недоумение:

– Я же пила из неё!

– И что? Твои слюнные железы выделяют яд?

Мне тогда это понравилось. Ну, факт его готовности пить из моей бутылки, не помыв её после меня. Он как будто о чём-то мне сообщал, о какой-нибудь особенности. Словно бы я не просто одна из девушек в лагере, за кем Вожак должен присматривать и не выделять, а такая, которая выделилась для него сама собой, и он ничего не может с этим поделать, как бы ни старался.

Но всё это всего лишь одна из множества иллюзий.

Под его ногами лежит большой мешок, сшитый из очень плотной тёмно-зелёной ткани. Он раскрывает его и вынимает поменьше – холщовый.

– Вот, – протягивает ей. – Тут есть продукты. Я наткнулся на землянку в лесу. Давно заброшенную. С девочками только поделись.

Он устало ей улыбается и смотрит в глаза. Долго. Я отворачиваюсь. В очередной раз приказываю себе выкинуть весь мякиш из головы и сосредоточиться на выживании.

Потом, оглядев нашу деревню, состоящую из семи хижин и двух палаток, он говорит:

– Мы будем строить сруб.

– Зачем? – восклицаю я. – Мы потратили неделю на строительство этих хижин!

– Живите в хижинах, – спокойно отвечает он. – До первых морозов.

И больше ничего не говорит. Поднимает свой брезентовый мешок и направляется в лес. Парни, в отличие от меня, не задавая вопросов, двигают за ним. И я вслед. И Рыжая.

Спустя около получаса мы поднимаемся на скалистый выступ. Только его край остаётся камнем, вся остальная часть уходит в лес и покрыта почвой.

– Отсюда далековато до пляжа, – замечает Рыжая.

– Ручей близко, – коротко и снова без эмоций отвечает он. – Мы не знаем, где находимся, и что может произойти.

Потом, устало вздохнув, добавляет:

– Исходя из всего, что я видел на своём пути, вода здесь может подниматься достаточно высоко. И я думаю, что зима будет суровой. Нам нужно успеть построить хотя бы одно тёплое жилище до холодов. В нём должно быть достаточно места для всех, поэтому строить будем все вместе. Позже, если выживем, построим ещё. Для мальчиков и девочек, или для тех, кто захочет жить как семья – отдельно.

– А чем мы строить будем? – спрашивает кто-то из парней.

– Вот этим.

Альфа снимает с плеча мешок, грузно опускает его на землю и по одному вынимает металлические насадки для топоров и молотков, крюк, пилу, резиновый молот и ножи.

Ножи он протягивает Рыжей со словами:

– Девочкам придётся заботиться о еде для парней, пока они строят.

Потом поднимается и, расправив плечи, голосом, который вызывал вначале у меня только раздражение своей уверенностью, сообщает:

– Мы сможем выжить только все вместе. Сейчас, пока быт не налажен, мы одно целое. Когда рутина установится, можно будет разбиться на пары и образовывать семьи…

– … если это то, чего они от нас хотят, – договаривает за него Леннон.

– Или если мы захотим этого сами, – заканчивает мысль Вожак. – Семьи в быту будут независимы, то есть, станут каждая отвечать за себя. Так всегда было построено человеческое общество.

– Не всегда, – спорит с ним Красивая. – Есть… или были на земле племена, жившие одной большой семьёй. Мужчины и женщины принадлежали не друг другу, а общине. И любой мужчина мог…

– Мы проголосуем, – обрывает её Альфа. – О типах и структурах социума подумаем позднее, когда будем уверены, что есть еда на сегодня и убежище на случай морозов. Но пусть каждый помнит и понимает, что за ним всегда остаётся право быть одному. Каждый свободен. И каждый может воспользоваться этим право прямо сегодня. Есть желающие?

Но желающих нет, естественно. Только Рыжая как-то хитро ухмыляется. Да, в её характере быть одной – это видно со стороны. Она, вообще, очень странная. Я как-то спросила у неё, не обижает ли её тот факт, что я ночую с Ленноном, сама-то она перешла к Дане на постой.

– Обижает? С чего бы?

– Ну… вы же… ну…

– А, – отмахивается она, посмеиваясь, как всегда, с высоты своего превосходства над всеми. – У него единственного есть презервативы! Только поэтому! Он ооочень выгодная партия, поверь, – хитро щурится. – Презервативы – этот как самая конвертируемая валюта на нашем денежном рынке. За них можно купить абсолютно всё в лагере, – подмигивает.

И шёпотом повторяет:

– Абсолютно всё…

В моём рюкзаке не было зубной пасты и щётки. Запасная щётка нашлась у Леннона, а пасту он добыл у кого-то в деревне. Потом, ещё чуть позже, с корявой улыбкой вручил расчёску и кондиционер для волос в огромной бутылке. Это после того как я расчёсывалась пальцами утром, а он наблюдал одним глазом из своего спальника. И резинки для волос – они были абсолютно новыми, собранными пластиковой ниточкой в пучок.

– У тебя такие длинные волосы… Мне кажется, я умею плести красивые косы, – заявил очень мило щурясь.