Вспомни меня. Книга 2

– Да. Альфа сказал: «Вам обеим поровну» и отдал мне две банки. Но если хочешь, можешь забрать их обратно, – предлагает она.

– Не хочу.

Разочарование. Жалею ли я, что попросила его открыть ей тогда дверь? Он и сам бы открыл, даже если бы я ни о чём не просила. Теперь я в этом абсолютно уверена, но не это страшно. Страшно то, что я медленно, но уверенно почему-то перестаю ему доверять, и от этого мне самой становится так тоскливо, так плохо, что совсем не хочется никуда идти… да и вовсе двигаться.

Вскоре наступает момент, когда я как бы дохожу до точки. Этой точкой я называю возникновение мыслей уйти. И я бы ушла уже давно, наверное, если бы не страх. В лагере мне точно не будут рады, через горы сама не перейду, а прожить в лесу одной, не имея укрытия и припасов, когда на носу зима…

Мне снятся… очень странные вещи. Я будто слышу поцелуи, хочу увидеть лицо целующего меня человека, но не могу – никак не получается разомкнуть собственные веки. И мне не ясно, почему же я ничего не чувствую? Почему слышу собственные стоны словно со стороны? Мои мысли ворочаются с трудом, и понимание, что женский голос принадлежит не мне, приходит с большим опозданием. Хоть и гораздо раньше осознания, что целуют тоже не меня.

Я просыпаюсь посреди ночи от шума. Вначале думаю, что это дождь – он действительно вовсю тарабанит в окно, но очень скоро осознаю, что не только он. Методичный звук то ли трения, то ли уханья, то ли шипения доносится откуда-то снизу.

Альфы рядом со мной нет. Кровать Цыпы тоже пустая, и на ней нет ни подушки, ни пледа. Матрас зияет пустотой в ночном приглушённом свете. От тех картин, которые первыми лезут в мой мозг, сразу же хочется умереть. Я, может, и недалёкая в некоторых важнейших вопросах взаимодействия полов, но и повидать в деревне успела многое. О многом пришлось услышать, хоть и через «не хочу». Как там говорила Рыжая? Людям свойственны потребности?

Вначале я импульсивно накрываю голову подушкой, но легче мне не становится, только хуже. Звук как будто усиливается и становится слышным даже через подушку.

Потом, наконец, я, видимо, окончательно просыпаюсь. Всё то, что уже успело почти растерзать меня, внезапно начинает казаться бредом. Эта крайне мерзкая ситуация никак не вяжется со всем тем, что говорил мне Альфа, а он ведь ни разу не был пойман на лжи.

Я снимаю с головы подушку и спускаюсь вниз.

Какая-то маленькая часть меня продолжает сомневаться «А что, если ты не права?», но я усилием води запрещаю ей: даже если моя вера в него сейчас и потерпит полнейший крах, уж лучше разобраться во всём сразу, чем мучиться так, как я мучаюсь все последние дни.

Уже на лестнице удаётся чётче разобрать звук: это то ли шипение, то ли трение чего-то обо что-то. Мною ещё сильнее овладевает странная и при том интенсивная смесь чувств: ужаса, отвращения и ревности. Причём природу и происхождение ревности я не успеваю ни осознать, ни понять, она просто обжигает меня, как вспышка, затмив всё прочее.

Я спускаюсь как можно более бесшумно и обнаруживаю, что звук доносится как будто от камина. Может, дрова вот так прогорают и шипят? От этой мысли мне мгновенно становится легче и спокойнее, но почти сразу приходит в голову, что камин давным-давно полностью прогорел, судя по полному отсутствию света. Да и Альфа имеет привычку заливать его водой на ночь, чтобы мы, не дай бог, не угорели.

Тем не менее, паника всё-таки успевает отступить, и разум подкидывает идею зажечь свечу. Хорошо помня, что стоит она в углу серванта, и что там же находятся и спички, я осторожно пробираюсь к свету, ощупывая на ходу стену и край стола, чтобы не расшибиться.

Как только пламя свечи вспыхивает, около камина на полу обнаруживается Цыпа. И хотя она жмурится от внезапно яркого света и даже пытается прикрыть рукой глаза, я всё-таки почти сразу замечаю её раскрасневшееся лицо и мокрые щёки.

- Ты что здесь делаешь? – спрашиваю.

И поскольку вместо ответа она только тихонько шмыгает носом, уточняю:

- Плакала, что ли? Случилось что?

- Ничего не случилось.

- Ну как же ничего… Я же вижу!

- Всего-навсего Альфа приказал спуститься сюда.

- Посреди ночи?

Цыпа только плечами пожимает, а мне отлично видно, как с её подбородка на кофту падает крупнющая капля-слеза.

- С чего это вдруг? – сразу с возмущением восклицаю я. – А сам-то он где?

- Вышел.

- Зачем?

- Откуда мне знать, – снова пожимает плечами она. – В туалет, наверное, захотел.

Да уж, Альфе не может приспичить, он только может «захотеть» или «не захотеть». Ничто в этом мире не происходит без его волеизъявления.

Цыпа расправляет мой полу-накачанный матрас, подносит его к губам и начинает дуть. Я сразу же узнаю шипение, которое приняла за не бог весть что. Господи, думаю, какая же я… Не найдя подходящего слова, решаю снова обратиться к Цыпе.

- А зачем тебе мой матрас?

- Спать на чём-то же мне надо! – отвечает Цыпа с раздражением. – Извини, что не спросила разрешения – не хотела будить посреди ночи.

- Вот именно! – снова вспыхиваю я. – Почему посреди ночи-то? Можно же было и днём переехать! Перенести сюда твою кровать, например!