Встречи

Может, кому-то и была оборона, хотя и временная, а для нас, разведчиков, продолжалось непрерывное наступление: я и Руслан часто уходили в ночной поиск, чтобы добыть «языка».

Зато днем никто нас не беспокоил, разве только когда позовет лейтенант Волнушин, наш командир, прислав за нами своего связного.

— Гулин и Бурков, к командиру взвода разведки!

Мы быстро выскакивали из блиндажа и спешили на вызов.

Лейтенант ставил нам задачу: найти скрытый подход в расположение врага. Мы понимали, что опять нам туда — за «языком».

— Надо появиться там, где вас не ожидают, — сказал лейтенант Волнушин.

— Я приметил заброшенный окопчик, — оживился Руслан.

— Гулин, ты будешь старшим, — назначил его лейтенант и сказал нам обоим: — Очень нужен «язык», готовьтесь на эту ночь.

Вернувшись в свой блиндаж, я предложил Руслану:

— До вечера еще далеко… Сходим пока в санчасть.

Взглянув на меня, он подумал и сказал:

— Я хочу автомат почистить.

— Он же у тебя и так чистый, — возразил я.

— А еще надо сходить на КП, понаблюдать за передним краем немцев, пока солнце не село.

— Ну, как хочешь, а я все-таки схожу, — сказал я и пошел к Ирине. Она встретила меня не так, как обычно, когда мы приходили сюда вдвоем. В ее взгляде я заметил тревогу и настороженный вопрос: «А где твой друг? Почему сегодня ты один?»

В этот раз я даже не успел пожаловаться на головную боль, как она сама предложила мне таблетки.

— Может, еще? — спросила Ирина.

— Пока хватит… Кажется, мне уже лучше, — промолвил я.

Ирина чему-то усмехнулась, а я сказал, что до войны мятные таблетки были крупные, их продавали у нас в магазине по копейке штука — кому сколько надо.

Видя, что Ирина меня слушает, я стал рассказывать, что в детстве, когда мне было лет пять-шесть, я повадился ходить за мятными лепешками в наш магазин, каждый раз находя в ямочке у прилавка пять копеек. Я брал с пола пятак и клал на прилавок, а продавец, молодой человек, давал мне пять штук мятных лепешек… И так каждый день — непременно я находил пятак, думая: «Кто-то теряет…» Только много позднее я узнал, что это была безобидная шутка самого продавца, который, оказывается, в то время дружил с моей старшей сестрой, а потом стал нашим зятем. Он погиб где-то на войне.

Будто между прочим, я спросил:

— А у тебя, Ирина, кто есть дома-то из родных?

— Мама есть, а еще сестренка младшая, — ответила она. — Отца нет, под Курском погиб.

На всякий случай я спросил ее домашний адрес.

— О, мой дом отсюда далеко, — сказала она. — Сначала надо добраться до Москвы, потом на пароходе вниз по Волге, затем вверх по Каме — до пристани Соколки.

— Я запомню, Ирина, — сказал я подчеркнуто серьезно.

— Ну что ж, — усмехнулась она. — А случится после войны быть в нашем краю, — пожалуйста, заглядывай к нам.

— А если и в самом деле загляну?

— И очень бы хорошо, — кивнула она согласно. — Будешь первым гостем. Вспомнить нам, пожалуй, будет о чем.

— Спасибо, Ирина, — поблагодарил я, обрадованный ее приглашением, и подумал: «Только бы не забыть — пристань Соколки на Каме…»

Я ожидал, что Ирина тоже поинтересуется моим домашним адресом, но она не спросила.

Хорошо с Ириной, и уходить из санчасти не хочется. «Руслана даже не вспомнит», — подумал я, а сам в своем уме искал какую-то зацепку, чтобы хоть немножко здесь задержаться. А что, если «махнуть не глядя»?

У нас в каждой роте была распространена такая игра — чем-то друг с другом обменяться на память, не посмотрев даже, что за вещь, это не имело значения. Порой ведь и солдату в минуту досуга надо чем-то позабавиться. Я воспользовался этим предлогом и сказал Ирине:

— Махнем не глядя!

— А чем? — усмехнулась она.

Я тоже усмехнулся и достал из кармана вороненный зауэр — небольшой пистолет с запасной обоймой, полной патронов. И лишь взглянула Ирина на мой трофей, я уже понял, что понравилась штучка — да и как быть ротному санинструктору без оружия!

— Я тебе зауэр, а ты мне эту авторучку, — показал я на ее столик. — Идет?

— Авторучку? — недоверчиво усмехнулась Ирина. — Так ведь она не пишет.

— По правилам игры, Ирина, ты не должна мне этого говорить.

— Интересная игра, — рассмеялась она.

И мы «махнули не глядя»: мой зауэр пошел за авторучку, которая не пишет.

Я даже не заметил, как Ирина успела куда-то припрятать пистолет, и весело улыбалась — вот, мол, какая неожиданная удача. Да и сам-то я был очень доволен этой сделкой, видя, что угодил Ирине.

— Только чтоб мен — не размен! — зачуралась она.

— Ну что ты, Ирина! — успокоил я ее. — Раз «махнули» — баста. Твой навсегда — стреляй до победы, как кончится война.

— Да когда же она кончится? — припечалилась Ирина. — А как мне хочется взглянуть на маму…

Признаться, у меня было такое же настроение — нестерпимо хотелось скорее побывать в родном доме, но вспомнив, что я солдат да еще и разведчик, приободрился перед Ириной.

— Самое трудное позади, — сказал я и заверил: — «Еще напор — и враг бежит!»

— И я так думаю, — подтвердила Ирина, взглянув на меня уже веселее. — Неужели дождусь?

— И ждать-то осталось совсем немного, — утешал я Ирину.

Она совсем уж разговорилась: