Встречи

— А как приеду домой, да нагляжусь на свою маму, — надену самое лучшее розовое платье и выйду на высокий берег Камы…

И с ее слов я представлял такую картину, что будто уже нет войны, и мы вместе с Ириной идем по берегу полноводной реки, и такая вокруг тишина, что слышно, как бежит ключик меж камней, и небо безоблачное… Ирина в розовом платье, как утренняя зорька, отражается в воде…

А как только я вернулся в свой блиндаж, Руслан сразу же мне напомнил, какая вокруг нас действительность.

— Сегодня в ночь за «языком»! — сказал он и пошел из блиндажа, прихватив свой автомат.

— Куда ты? — спросил я.

— К оружейному мастеру, — ответил он на ходу. — Переводчик на автомате заедает.

— Ну, раз так, сходи, — сказал я.

Оставшись в блиндаже один, я опять предался думам о будущем. Прошел час, потом другой, а Руслана все нет. «Долго ли поправить переводчик?» — подумал я.

Руслан пришел уже в сумерки.

Мы стали спешно собираться на ночное задание. И как бы между прочим Руслан мне сказал:

— Уже успел, подсунул Ирине свой зауэр.

— Как подсунул? — взглянул я на Руслана.

— А ты лучше знаешь, как… — усмехнулся он.

Я понял, что он тоже побывал в санчасти и все уже знает. Стало неловко, я опустил глаза, точно провинившийся.

— Да просто «махнул не глядя», — промолвил я, оправдываясь.

— Зря «махнул»: такой пистолет и разведчику не лишний, — с упреком проговорил Руслан. — А к чему тебе авторучка?

— Авторучка? — переспросил я. — Да так, может, пригодится…

— А ее домашний адрес тоже может пригодиться? — усмехнулся Руслан, поглядывая на меня своими неулыбчивыми глазами.

На это я смолчал, только с обидой подумал: «Зачем ему-то она сказала? Могла бы и потаить…»

А Руслан, махнув рукой, положил конец этому разговору:

— Ладно, замнем для ясности… Поважней есть дела.

В ночь мы ушли на поиск «языка».

Слившись с осенней темнотой, долго добирались до вражеских окопов, каждый миг готовые к броску.

Руслан, как старший, продвигался вперед, а мне было задание прикрывать его на случай. Так что я, за ним двигаясь, больше работал коленями, держа в руках автомат на изготовку к стрельбе…

Кажется, мы ползем уже вечность, и нет тому конца… Но все-таки добрались до того заброшенного окопчика и на ощупь один за другим сползли в него. Как вдруг справа и слева открылась стрельба.

— Ну, началась свистопляска, — шепнул Руслан.

— Теперь на всю ночь, — подтвердил я.

В черное небо одна за другой стали взлетать яркие ракеты. Со стороны нашей обороны, чтобы отвлечь внимание от нас, дали ответный огонь.

Видимо, немцам уже надоело, что на этом участке у них из окопов таскают «языка», и они насторожились, применив сигнализацию: натянули тонкий проводок, на который, вероятно, мы и наткнулись, выдав себя.

И только я подумал: «Не повезло, придется убираться восвояси…» — как Руслан мне скомандовал:

— За мной! — и метнулся по ходу сообщения окопа, а я — за ним.

За первым же поворотом мы напоролись на вражеского автоматчика — он внезапно, почти в упор, дал по нам очередь. Руслан свалился. В тот же миг я дал очередь по врагу.

Я оттащил Руслана обратно в тот тупичок окопа. Он был безжизненно-отяжелевшим…

— Эх, Руслан, Руслан… — шептал я. — Как же мне теперь быть?..

Чтобы не оставить врагам тело друга, я нес его, точнее, полз с ним до наших позиций. Вернулся к своим где-то уже за полночь, выбившись из сил. Опустив на бруствер окопа Руслана, я прошептал:

— Ну, вот, кажись, и дома… — и сам бессильно опустился рядом.

Ко мне подошли лейтенант Волнушин и его связной. Не вставая, в нескольких словах я доложил командиру о случившемся.

— Понятно, — сказал командир взвода, присев около меня. — Что же, братцы, на этот раз вы оплошали?..

Но что я мог сказать, если не повезло, а сил у меня хватило вымолвить одно лишь слово:

— Пить…

В эту ночь я так и не заснул. Все мне казалось, что это не на самом деле, а кошмарный сон, и только бы мне проснуться, как все это исчезнет. И как обычно бывало, встанет Руслан и скажет: «Ну, друг, и припухнули… солдат спит — война идет!»

Но утром все подтвердилось, и опять у меня на уме был один терзающий сердце вопрос: «В чем же была у нас оплошка? Как будто все было правильно…»

О том я и сказал нашему лейтенанту Волнушину.

— Вот именно так: все было у вас правильно, — ответил он. — А надо бы придумать что-то такое неправильное… Ну, проще сказать, нельзя разведчику ходить проторенной тропой.

Да, пожалуй, лейтенант был в этом прав.

Когда же стали собирать разведчика Гулина в последний путь, в нагрудном кармане его гимнастерки обнаружили фотокарточку, на оборотной стороне которой была краткая надпись: «Руслану на память от Иры».

«Вон оно как! — подумал я. — Значит, для Руслана она была Ира, а для меня Ирина, сержант Морозова». И мне все стало ясно — не я, а Руслан был ей желанным, когда мы приходили в санчасть…

Похоронили Руслана Гулина на высоком берегу реки Нарев. Простившись с ним, мы медленно уходили к своим блиндажам. Над нами изредка пролетали шальные пули, напоминая о постоянной опасности.

А там, на высотке у братской могилы, осталась одна Ирина Морозова.

Лейтенант Волнушин, оглянувшись, сказал: