Встречи на московских улицах

«Книга Тарле, – писал Константинов, – яркий образец такой враждебной вылазки». И далее в том же духе. Попутно упоминалось об осуждённых по недавнему процессу Радеке и Н. И. Бухарине (хвалил Тарле). Не забыты были и «японо-немецко-троцкистские вредители», которые, мол, ссылались на опыт Наполеона. И «вот эту-то бандитскую концепцию пытается „обосновать“ Тарле», заключал рецензент «Правды».

В таком же роде писали «Известия». Д. Кутузов распространялся о порочных взглядах Радека, усвоенных автором биографии Наполеона, и об апологии императора французов. Особенно «возмущало» Кутузова, что книга, в которой Тарле преклоняется перед Наполеоном, вышла, когда страна собирается отметить 125-ю годовщину победы русского народа в Отечественной войне 1812 года.

Появление подобных статей в 1937 году означало одно: участь академика решена. Ни у кого не было сомнений, что над деятельностью и жизнью Тарле нависла грозная и неотвратимая опасность.

И вдруг свершилось чудо – 11 июня (в день суда над М. Н. Тухачевским, И. П. Уборевичем и И. Э. Якиром!) в тех же газетах появились опровержения. Короткие редакционные заметки дезавуировали статьи Константинова и Кутузова, напечатание их объявлялось ошибочным, а книга Тарле – самой лучшей и близкой к истинной биографии Наполеона.

Что же случилось буквально за один день? Рассказывали, что Сталин, просматривая прессу, обратил внимание на статьи критиков Тарле. Вождь тотчас связался по телефону с академиком и осведомился:

– Евгений Викторович, Вы сегодняшние газеты читали?

– Нет, Иосиф Виссарионович, ещё не читал, – ответил академик.

– Ну и не читайте! – распорядился вождь и повесил трубку.

Многие читатели, по-видимому, отнесут этот диалог к народному мифотворчеству. Мы не будем настаивать на обратном, а приведём мнение современника событий, историка и ученика Тарле М. Б. Рабиновича. Вот оно: «Рассказывали, что скоропалительное и одновременное появление в двух ведущих газетах статей против „Наполеона“ произошло потому, что неверно были поняты слова Сталина. Прочитав книгу о Наполеоне, которая ему понравилась. Сталин будто бы сказал: „Надо заняться профессором Тарле“, не имея при этом в виду ничего худого. Но в 1937 году „заняться“ понималось однозначно: разгромить, уничтожить. К счастью, конец оказался благополучным».

Это свидетельство подтверждается тем неоспоримым фактом, что вождь действительно «занимался» маститым учёным серьёзно и долго. Тарле, единственному в стране учёному, после реабилитации было возвращено звание академика. Единственный в стране историк, Тарле трижды (1942, 1943, 1946) получал Сталинские премии и трижды награждался орденом Ленина. За все годы советской власти лишь Тарле удостоился выпуска сочинений в 12 томах (они вышли после смерти вождя, но подготовка к их изданию началась при нём). Как говорится, неслабое внимание!

Более того, Сталин даже советовался с академиком. 3 июня 1941 года он принимал его без свидетелей. О чём шёл разговор с учёным, неизвестно. Но догадаться можно.

Тарле был автором капитального исследования «Континентальная блокада». В связи с этим историк А. Н. Осокин сделал следующее предположение: «Если учесть, что в момент этого необычного кремлёвского приёма фашистская Германия уже около двух лет осуществляла новую континентальную блокаду Британских островов, становится понятно, о чём Сталин говорил.

Обстоятельства контактов СССР и Германии на высшем уровне в предвоенный период перекликались с франко-русскими начала XIX века: переговоры Наполеона и Александра тет-а-тет на плоту посреди Немана; Тильзитский и Эрфуртский договоры между двумя странами. По первому из них к Российской империи отошли Финляндия и Бессарабия, а второй должен был десять лет держаться в тайне (чем не пакт „Молотова – Риббентропа“ и договор о дружбе и границе, заключённый в 1939 году, с секретными протоколами, по которым стороны также присоединяли новые территории).

Особое место в сходстве этих ситуаций, разделённых 130 годами, занимала континентальная блокада Англии и подготовка высадки на Британские острова десанта. В „Нашествии Наполеона на Россию“, опубликованном в 1937 году, Тарле утверждал, что невыполнение Россией своих обязательств по участию в этой блокаде стало главной причиной нашествия Наполеоновской армии на Россию. Очень похоже на 1941 год!»

Словом, поговорить вождю с маститым учёным было о чём. И Осокин делает вполне обоснованный вывод: «К сожалению, скорее всего, мы никогда не узнаем, как протекала эта беседа, какие прогнозы Сталин услышал, какие советы получил. Но, видимо, советы оказались разумными, а прогнозы сбылись – ибо Тарле до конца жизни оставался в СССР непререкаемым авторитетом по наполеоновской эпохе: непрерывно издавались не только его научные труды, но и книги для широкого круга читателей, они стали частью исторической пропаганды в тяжёлые годы войны».