Встречи на полях

Едва скрывшись с глаз публики, я оборачиваюсь. Или, возможно, меня разворачивает Феррис. Я не уверена. Как бы то ни было, я остро осознаю, что он сжимает мои локти.

– Я совершил ужасную ошибку, – заявляет он.

Я вскидываю бровь, хотя на задворках моего сознания уже появляются предупреждающие вспышки.

– Феррис, если ты боишься сцены, то не переживай. Ты можешь просто занять твердую позицию и…

– Дело не в этом. Хотел бы я, чтобы дело было в страхе сцены. – Внезапно он отпускает меня, отстраняется и с отчаянием запускает руку в волосы. Делает шаг в сторону, затем назад.

Его что-то терзает. Вспышки в моей голове становятся сильнее и ярче. Я не видела Ферриса таким с тех пор… ну… с тех пор, как он в последний раз приходил ко мне после нашего расставания в колледже.

О нет.

Нет, нет, нет, нет, нет.

Я скрещиваю руки на груди, и тугая синяя ткань платья натягивается до предела. Он не может так поступить. Ни в коем случае. Это невозможно. Я скучная, посредственная, ни с чем не справляющаяся Саванна, и он уже выбрал Оливию.

Идеальную, блистательную, сногсшибательную и суперуспешную Оливию.

Мою сестру.

Которая собирается выйти за него замуж через две недели.

– Феррис? – взываю я к нему более высоким тоном, чем планировала. С металлическими нотками.

Когда он останавливается и смотрит на меня, мои последние сомнения исчезают.

– Мне так жаль.

У него хриплый голос. Но не чувственно хриплый. Не такой, как в последний раз, когда он приполз к моей двери. Тогда этому манящему голосу невозможно было сопротивляться. Я поняла, что прощу его, в ту же секунду, как открыла дверь и увидела его печальные щенячьи глаза. Он опирался на дверной косяк так, будто это была его дверь.

Но сегодня он выглядит как мужчина на грани панической атаки.

– Я не знаю, что произошло, – произносит он, качая головой. – Мы с тобой… Мы тогда накануне поругались из-за какой-то ерунды… Я даже не помню, из-за чего именно…

– Потому что мы постоянно ссорились, – тихо говорю я.

– Да, – кивает он. – Да. Да, мы ведь всегда ругались? В нас было столько страсти.

Я осознаю, что он говорит об этом так, будто это что-то позитивное. Будто наши частые ссоры были признаком чего-то хорошего. Но мы были не из тех киношных вспыльчивых парочек, которые орут, швыряют тарелки, а в итоге целуются на битой посуде. Нет, насколько я помню, в наших ссорах мне казалось, что меня не слышат, и мне было холодно и одиноко.

Феррис проводит руками по лицу, будто он и правда в отчаянии.

– Я не знаю, что сказать, чтобы загладить свою вину.

Я понимаю, что он бормочет это скорее себе, чем мне, будто уже давно пытается в этом разобраться.

– Ничего не говори, – отвечаю я.

Внезапно он опускает руки и смотрит мне в лицо. Затем хватает меня за запястья и ровным уверенным голосом, какого я еще от него не слышала, произносит:

– Саванна, я тебя не заслуживаю.

– Я не… – начинаю было я.

– Пожалуйста, – продолжает он. – Пожалуйста, просто выслушай меня. Пожалуйста.

Я долго на него смотрю. Теперь я замечаю, что, несмотря на отличный смокинг и идеально уложенные гелем волосы, его медово-карие глаза покраснели, будто он уже несколько дней не спит. Я вижу отчаяние. Искреннее, глубокое отчаяние. И оно трогает мое сердце.

– Нас могут увидеть, – шепчу я и начинаю вырывать руки из его хватки.

– Пускай, – решительно отвечает Феррис. – Пускай. Мне плевать. Я больше не могу играть в эти игры.

– Мне не плевать. – Я освобождаю руки. – Ты через две недели женишься на моей сестре.

– Я не могу. – При этих словах его голос надламывается, а взгляд перемещается на занавес и Оливию вдалеке. – Я не могу на ней жениться.

– Но вы такая идеальная пара, – напоминаю ему я. – Ты же всегда говоришь: «В меня выстрелил Купидон».

– Нет, в меня выстрелил Долос[39] и обрек на страдания, – возражает он жестким тоном. – Знаешь, каково это – быть с ней? Ты хоть представляешь, каково это – на самом деле быть с ней, Саванна?

– Ну, – оторопело говорю я, – иногда она бывает властной…

– Властной? – Феррис смеется. – Это мы прошли несколько месяцев назад. Я тоскую о днях, когда она была просто властной. Теперь я только и делаю, что записываю, что ем, сколько дел успеваю сделать до обеда, сколько шагов прохожу. Сколько шагов прохожу! Ты хоть знаешь, когда последний раз я нормально ел в ресторане? Знаешь, как давно я не ел стейк? А свадьба! – Он всплескивает руками. – Эта дурацкая свадьба все никак не наступит! Знаешь, в скольких пекарнях я побывал за последние девять месяцев?

Он повышает голос так сильно, будто потерял контроль над собой. На нас начинают посматривать люди за кулисами, но, к моему удивлению, Феррис, кажется, этого не замечает или ему плевать.

– В шести? – предполагаю я.

– В тридцати двух. В тридцати, черт бы их побрал, двух.

Он смотрит в пол, но вдруг поднимает взгляд, будто вспомнив, где он и что хотел сказать.

– Но ты. – Он делает шаг ко мне. – Ты была сокровищем. Саванна, то, что я упустил тебя, – это главная ошибка всей моей жизни.

Наступает пауза, и Феррис подходит еще на шаг. Приблизив свое лицо к моему, он понижает голос и говорит: