Встречи... Разлуки...

Город амфитеатром раскинулся на холмах, сползавших к заливу. Среди живописных старинных зданий нелепо громоздились небоскребы, нарушавшие весь архитектурный облик города.

С помощью взятого у Пал Палыча бинокля Татьяна разыскала здание, где несколько веков назад находился всесильный генуэзский банк, сейчас там разместилось управление порта.

Никак не могла дождаться своего спутника, чтобы пойти в город. Сегодня она и Николай разыщут улицу Данте и дом, где по преданию, родился Колумб.

…Нет, совсем не таким представляла она этот дом. Обветшалый, он казался маленьким и жалким рядом с двумя огромными колоннами у входа в крепость. Густой плющ, казалось, совсем вдавил его в землю. Узкая дверь вела в это убогое жилище с небольшими зарешеченными окнами.

— А вы ожидали увидеть дворец, — сказал Николаи Степанович и с улыбкой напомнил: — «Волшебник и царь генуэзец Колумб!»

— И не такой представляла себе Геную. Не такой она казалась с моря.

Из порта они шли узкими улочками, над которыми с веревок свисало белье. У дверей домов — старики, старухи-хозяйки, готовящие тут же на улицах пищу. Казалось, всем этим людям не хватило места в тесных с каменными полами комнатах. Через открытые окна громко переговаривались соседи. Их голоса заглушали крики торговцев-старьевщиков, продавцов жареной рыбы и устриц, сигарет и сладостей, банкометов, громко зазывавших к своим столикам прохожих.

— Мы могли бы прямо из порта по виадуку попасть в центр города, — сказал Николай Степанович. — Но должны же вы увидеть и ту Геную, где живет простой люд. А сейчас посмотрим чудеса этого города. — И взял стоявшее тут же такси.

По широкой улице они выехали на площадь, почти треугольную площадь, где окруженный темной зеленью возвышался прекрасный памятник.

— Колумбу? — воскликнула Татьяна.

— Наверное, узнали по открытке «Виды Генуи», — чуть-чуть улыбнулся капитан.

— Пусть по открытке.

Потом, когда они ехали по улице Гарибальди к зданию муниципалитета, где хранятся письма Колумба и скрипка Паганини, капитан рассказал о третьей реликвии города. Об акте о сдаче гитлеровского гарнизона Генуи партизанам и восставшему населению в апреле сорок пятого года.

— Как видите, и у современных генуэзцев есть свои исторические знаменательные документы, — заключил капитан.

Усталая и задумчивая, сидела Татьяна за столиком на открытой веранде кафе, куда они с Николаем Степановичем зашли поужинать и отдохнуть.

По тому, как был взволнован капитан, выкуривая одну сигарету за другой, она поняла, что не случайно выбрал Николай Степанович это полупустое кафе. Но, словно не замечая его состояния, смотрела на розоватую воду, отражавшую оранжевую кирпичную стену старинного приземистого здания, стоявшего на самом берегу залива.

— Так что же мы будем делать дальше? — спросил Николай Степанович, глядя ей прямо в глаза.

Лицо его постепенно краснело, и белое пятно на левой скуле проступало все явственней. Он не отводил от нее тяжелого взгляда и еще тише, хрипловатым голосом повторил:

— Что будем делать, Таня?

Первый раз он назвал ее по имени.

Не скрывая охватившего ее волнения, она ответила:

— Ты потребуешь для меня замену. Больше я в рейс не пойду.

— Это решено?

— Да. И ты знаешь почему.

— Знаю. Но…

Татьяна подняла на него глаза, и капитан не мог в них не прочесть недоговоренного.

— После того, как ты так отлично справилась со своими обязанностями, уходить, пожалуй, не следует.

— Что поделаешь?! Это уже неизбежно.

— Значит все… правда? — У него перехватило дыхание.

— Да. Пусть лучше разом все кончится. Забудем.

— Почему забудем?! Наоборот, когда ты уйдешь с «Иртыша», никто не посмеет мне ничего сказать, — горячо говорил он, стискивая ей руку.

— Никто? Пойдем, Николай Степанович. — Наклонив голову набок, Татьяна с грустью смотрела на него: пора возвращаться к судовым будням.

Капитан поднял руку, показал на часы:

— Еще есть время.

— Нет, надо идти. Когда мы будем дома… — Она не досказала, да и не нужно было ничего договаривать. Встала, пошла к дверям.

Капитан, погруженный в свои мысли, не глядя по сторонам, шел рядом. А она скользила взглядом по зажигавшимся ярким витринам.

— Недели через две будем в Ильичевске, — сказал он.

— Значит, вы попросите мне замену.

— За-ме-ну, — с расстановкой повторил он. — Жаль. Я согласился бы всегда плавать с таким врачом, если бы…

— Вот именно: если бы. И мне хорошо было на «Иртыше». Но что поделаешь. — Она вздохнула и стала подниматься на судно.

«Иртыш» держал курс к родным берегам, и Татьяна старалась поменьше бывать на палубе. В кают-компанию приходила так, чтобы не застать там Виктора. Видеть его не хотелось.

А он, передав в пароходство радиограмму о замене для судового врача, сразу же побежал узнать, окончательно ли она решила.

Татьяна бинтовала ногу Любезнову и, увидев Виктора, удивленно подняла брови.

Он наскоро соврал о неисправности трансляционной сети. Ложь была столь очевидной, что Любезнов с ехидцей спросил:

— Почему же вы предполагаете, что повреждение именно в лазарете?

— Не дергайтесь, — строго прикрикнула Татьяна, сделав вид, будто поверила радисту.