Дверь настежь распахнулась, и в павильон вошел бородатый мужчина с печальными черными глазами. Войдя, он закрыл за собой дверь на засов.
– Ну, Марк, что творится на белом свете? – спросил Игорь. – Как поживает народ?
– Ужас. Народ, большей частью, пьян в дупель. Того и гляди, наш сарай разнесут в щепки.
– Срочно жарим плов, сжираем и сматываемся отсюда, – заявил Лелик.
Компания из шести молодых людей откупила на один день небольшой павильон-закусочную в самом центре города, неподалеку от набережной. Молодежь отпустила обслугу и поваров, решила сама хозяйничать в заведении. Поводом для пирушки послужил день рождения Кэт, который совпал с днем молодежи, шумно и празднично отмечаемым горожанами. Гул и музыка проникали в павильон сливающимся шумом. Кэт не покидало тревожное чувство, будто она с компанией находится не на пирушке в милом, уютном павильончике, а на островке среди беспокойного бушующего океана, который их вот-вот поглотит, захлестнет, сметет. Ей казалось, что место для вечеринки выбрано неудачно, и она молча злилась на Игоря, организовавшего этот кутеж. «Надо же было выбрать такую хибару, да еще в таком месте. Как на вокзале», – огорчалась она. Несмотря на торжество в ее честь, Кэт выглядела весьма легкомысленно, словно ее день рождения был для нее самым заурядным днем. На ней были узкие в обтяжку спортивные розовые шорты, сиреневая кофта с блестками и черные босоножки. Бросалась в глаза бордовая татуировка с изображением снежинки на лодыжке левой ноги.
Вместе с Кэт в павильоне находилось еще пять человек. Ее подруга Алена – девушка с густыми волосами цвета спелой пшеницы, большими серо-голубыми глазами, пухлыми губами и широкоскулым лицом. Третья молодая дама в коричневом безрукавном платье являла взору утомленное, равнодушное лицо. Ее темно-серые глаза вяло и апатично смотрели так, будто она пришла на вечеринку после мучительной бессонницы или нелегкого ночного дежурства. Тонкие губы были накрашены броской алой помадой, что придавало ее бледному, уставшему лицу дерзкое выражение.