Встречный ветер прошлого

Музыка смолкла. Приезжие столичные музыканты тепло попрощались с местным зрителем. Рабочие по сцене стали сворачивать технику. Концерт был окончен, но публика не расходилась. Все ждали праздничный фейрверк, обещанный мэром города к десяти вечера. Среди несмолкаемого людского гула до Кэт доносились отголоски речи, отдельные фразы, смех. Некоторые выкрики были обращены к ней, она их улавливала, но решила не реагировать, продолжая стоять величественно и гордо. Одинокий луч прожектора со сцены шарил по толпе, по небу, метался по фасадам домов, пару раз высветил Кэт, снова беспокойно скользил по округе. Ей почему-то сразу вспомнились старые военные фильмы. Тёмные мрачные улицы, вой сирены, скользящий луч света по стенам и окнам домов, заклеенные крест-накрест окна… Кэт взгрустнулось. «Скоро они меня снимут?» Вдоль канала всё тонуло в сумраке, и смотреть туда, на кишащий людской улей, ей не хотелось. Кэт повернулась и, облокотившись о заграждения, уставилась на мост, который стоял от неё метрах в тридцати и был чуть ниже по высоте уровня люльки. Декоративные уличные фонари лимонным цветом освещали мост и шумное скопление людей, столпившихся на нём. Над мостом пылали всеми цветами радуги подвешенные поперёк гирлянды лампочек, и эта пёстрая нарядная иллюминация придавала ему особое праздничное убранство. В вечерних сумерках мост казался Кэт ярко освещённым кораблём, на палубе которого вдоль лееров собрались сотни пассажиров, любуясь водной стихией. После того, как концерт закончился, а фейерверк ещё не начался, внимание публики, заполонившей мост, переключилось на Кэт, одиноко и как-то сиротливо зависавшей в своей воздушной колыбели. Отдельные выкрики долетали до неё отчётливо, ясно, шокирующе.

– Подруга, давай к нам! Прыгай, поймаю! Лети на шарах! Станцуй нам ламбаду!

Слышались повизгивания, дикие вопли, взрывы грубого смеха. Кэт повернулась спиной к мосту, шагнула к другому краю вышки, молча проклиная Эдика за то, что он тянет со спуском люльки. Но спастись от похабных выкриков было невозможно, разве что выпрыгнуть.

– Эй, тёлка, ты чего отворачиваешься? Ты что, крутая? Халява! Давай стриптиз!

«Что я им сделала?» – взмолилась Кэт с нервной дрожью в теле, чувствуя, как в её спину вонзаются сотни взглядов. Люлька показалась ей гнетущей воздушной подвесной тюрьмой, камерой-одиночкой, а сама она – пленницей, выставленной на посмешище и глумление толпе. К счастью, в этот момент люльку поколебало, и она стала плавно опускаться вниз. У Кэт отлегло от сердца. С моста раздавался свист, но Кэт это уже не беспокоило. Она знала, что с каждой секундой, с каждым метром становится всё более недосягаемой от этих наглых выпадов. «Хорошенький у меня день рождения. Нечего сказать», – думала она с какими-то смешанными чувствами. Кэт размотала с пальца ниточку с шарами и выпустила их в небо. «Летите», – сказала она, попрощавшись с ними, наблюдая, как они взмывают вверх, обретая свободу. Возле борта «ЗИЛа» стоял Эдик и с добродушной улыбкой смотрел на неё. Когда стрела остановилась и люлька была в метре над кузовом, он взобрался наверх и помог Кэт выбраться.

– С прибытием. – Он восторженно поднял вверх большой палец. – Молодчина, Катюха. Вот так смотрелась!

Он спрыгнул на асфальт и протянул Кэт руки. Она попыталась слезть сама, но он подхватил её на руки, нежно прижал к себе своими сильными накачанными ручищами.

Кэт с тоской подумала, что впредь, возможно, никогда не увидит этого приятного и бесстрашного парня. Когда она уходила от чего-то в жизни – то уходила навсегда, сжигая за собой мосты.

– Пусти меня, – попросила она.

Эдик вяло и неохотно опустил свою ношу на землю. Кэт потянулась к его щеке и, закрыв глаза, дотронулась легким прикосновением губ, и тут же, не дав ему опомниться, пошла прочь. Она шла наугад и решила просто погулять.