Встречный ветер прошлого

Они все ближе подходили к лесу. Сергей усмехнулся, подумав, что через этот экстремальный участок пути она теперь пойдет своими ногами и откажется от услуг носильщика. Утром, когда он нес ее на руках, то в виде компенсации за услуги позволял себе разного рода шуточки по поводу ее осветленных, непрокрашенных как следует волос и едва заметной ямочки на щеке. Она сердилась и дважды спрыгивала с его рук на землю. «Уж лучше пусть меня жрут клещи», – капризно заявляла она.

Сергей улыбался, говорил ей: «Иди ко мне» – и опять брал ее на руки. Через какое-то время повторялось все заново: молчание, их улыбающиеся игривые взгляды, его шуточки, ее обидчивое выражение липа.

– Клещевник, – заметил Сергей с тонким намеком, когда они подошли к лесу.

Она посмотрела на него с улыбкой.

– Ну и пусть.

– Как «пусть»?! Одного моего друга парализовало после укуса клещары.

Она остановилась, пристально понаблюдала за ним и, улыбаясь, покачала головой.

– Все ясно без слов, – понимающе произнес он и подхватил ее на руки. Осторожно, стараясь сильно не трясти, он приподнял ее, прижал к себе и понес в темноту леса.

Густой смешанный лес казался в это вечернее сумеречное время мрачным, немым, заколдованным, полным загадок и тайн. Он нес ее на руках, осторожно ступая по тропе, почти не глядя на дорогу.

– Ой, смотри, сова! – вскричала Катя.

Сергей поднял голову и увидел на фоне сумрачного звездного просвета неба между темных верхушек деревьев неслышное величественное парение большой ночной птицы.

– Это филин, – сказал он.

Она игриво улыбнулась и потянулась к нему губами. Обняв руками его шею, она трепетно и нежно стала целовать его волосы, лоб, виски, глаза. Он был вынужден остановиться.

– Ты мой, – шептала она, ласково прижимаясь щекой к его виску.

Почти не слышно, легким шорохом трепетала на деревьях хвоя, кто-то шебуршился в траве, а вокруг них назойливо вился и пищал комар.

Он нес ее на руках по устланной хвоей тропинке, вдоль которой замерли покосившиеся стволы сосен, погнувшиеся, но выстоявшие, не сломленные бурей. Полные глухой немой боли, они жалобно поскрипывали кронами, клонились своими спутанными ветвями и голыми израненными сучьями к двум путникам, идущим по тропе, словно отчаянно и мучительно хотели им что-то прошептать, вымолвить.

Они ехали в полупустом вагоне пригородной электрички. Катя загрустила и отрешенно смотрела в окно, где, кроме полночной сгущающейся мглы, серебристого полумесяца луны на темном небе и изредка мелькавших вдали огоньков, ничего не было видно. Сергей решил ее не беспокоить, не отвлекать разговорами, полагая, что она просто утомилась за день. Электропоезд дал длинный гудок и ворвался в узкий темный коридор туннеля. Катя вздрогнула и испуганно поглядела на Сергея.

– Туннель, – сказала она, хлопая ресницами.

– Да, туннель, – произнес он, – где гигантская пощечина стен рассеивает в кровавой ночи… а дальше хоть убей, не помню.

– Что это? Откуда? – удивленно спросила она.

– Не помню, по-моему, где-то вычитал.

– Иногда мне кажется, что вся моя жизнь – это туннель, – задумчиво сказала она. – Я погружаюсь в темноту, куда-то еду, долго нахожусь в ней, затем попадаю на свет… меня выносит на свет, и он меня не радует, слепит, до боли режет глаза. Мне становится непривычно и страшно. Это как болезнь. Светобоязнь. Меня опять тянет во тьму, во мрак. Мои глаза привыкли к темноте… Там моя жизнь.

– Плохие мысли. Гони их подальше.

– Если бы. Они не уходят.

– Давай прогоним их вместе. – Он обнял ее, прижал к себе и поцеловал в висок.

Электричка вырвалась из узкого кромешного плена туннеля и мчалась в ночи по широкой, окутанной мглой, бледно освещенной сиянием мерцающей небесной иллюминации равнине.

– Вот видишь, и туннель кончился, – произнес он.

– Знаешь, что в моей жизни было самое светлое, самое приятное?

– О самом светлом не принято говорить вслух.

– Можно я тебе все-таки расскажу?

– Конечно, можно. – Он прижал ее к себе и погладил по голове.

– У меня был парень. Но с ним у меня ничего такого не было. Ты не думай…

– Я и не думаю, малыш.

– Мне было семнадцать, я еще училась в школе. Как-то мы с подружкой гуляли в парке, потом допоздна сидели на скамейке. К нам подсели два парня, примерно наши ровесники. Один был разговорчивый, шумный такой. Он подсел к подружке, а другой, который тихий, ко мне. Мы с ним молчали, не знали, о чем говорить… Я стеснялась, он, наверное, тоже. Зато его дружок трепался за троих. Он и подружку развлекал, и нас веселил.

Потом они нас проводили и назначили нам свидание. Мне понравился мой парень: тихий, спокойный, приятный. На другой день мы с подружкой накрасились, принарядились, пришли на свидание – а их нет. Мы прождали минут двадцать и разошлись по домам. Я расстроилась, подумала, что я ему не понравилась. В общем, какое-то время после этого я переживала, чувствовала себя неинтересной для парней…