Вступление

— Вы получали какие-либо письма, которые можно было бы назвать письмами от фанатов?

— спросил он слегка насмешливо, словно Дэниел Рэддинг когда-то был участником давно

забытого бойз-бенда, а не неприкаянным хищником в клетке.

— Ба! Агент Бриггс, кажется, вам что-то от меня нужно, — Рэддинг изобразил удивление,

но удовлетворение в его голосе было неподдельным. — Но почему кого-то вроде вас могут

заинтересовать письма, полученные кем-то вроде меня? С чего бы вам хотеть узнать о том, что

каждый день мне пишут женщины, говорящие, что любят меня, что моё наследие процветает, что

чудесные, павшие духом заблудшие овечки этого мира изливают свою душу чернилами на бумаге,

умоляя меня, призывая меня к себе, так отчаянно они ищут пастуха.

Голос Рэддинга звучал приятно, его невозможно было игнорировать.

— Не важно, почему я спрашиваю об этом. Важно лишь то, что если вы не ответите, я

сделаю вашу жизнь куда менее приятной. Что думаете насчет перевода? Говорят, некоторые

учреждения ФБР в это время года просто чудесны.

— Ну, ну, агент Бриггс. Нет нужды переходить к угрозам. Думаю, мы оба и так знаем, что

будь у вас шанс, вы бы забросили меня в самую глубокую, самую темную дыру, которую только

нашли бы. А раз уж вы этого всё ещё не сделали, значит, вы не можете, — Рэддинг наклонился

вперед, не сводя глаз с Бриггса. — Я вот думаю — вы никогда не устаете от всего, что вы не

можете? Не можете поймать каждого убийцу, — теперь Рэддинг напоминал ястреба, остроглазого

и безжалостного, думающего только об одном. — Не можете удержать жену. Не можете перестать

возвращаться сюда. Не можете выбросить меня из головы.

— Я пришел не чтобы играть в ваши игры, Рэддинг. Если вам нечего мне сказать, мне

незачем здесь оставаться, — Бриггс склонился вперед. — Может, вам будет лучше, если я уйду, —

он говорил также тихо и мягко, как Рэддинг.

— Давайте, — ответил Рэддинг. — Уходите. Думаю, мы оба знаем, что вы не совсем мой

тип. А вот прелестная агент Стерлинг…

Было заметно, как напряглись мышцы на шее Бриггса, но он не сорвался. Вместо этого, он

вынул из папки фотографию и положил её на стол. Он подтолкнул снимок вперед, но так, чтобы

Рэддинг не смог до неё дотянуться.

— Ладно, — очарованно произнес Рэддинг, — интересный поворот событий.

Он потянулся за фотографией, но Бриггс забрал её. Он вернул фотографию в папку и встал.

Я не сразу поняла, что только что произошло. Допрос был записан почти сразу после смерти

первой жертвы. И я была готова поспорить, что Бриггс только что показал Рэддингу тело Эмерсон.

Я видела в глазах убийцы желание увидеть его снова.

— Говорят, подражательство — сама настоящая форма лести, — Рэддинг больше не глядел

на лицо Бриггса. Он не сводил глаз с папки.

— Где вы её нашли?

Бриггс не сразу ответил, но, в конце концов, сказал достаточно, чтобы лишь усилить

любопытство Рэддинга.

— Колониальный Университет. Газон ректора.

Рэддинг фыркнул.

— Показуха, — сказал он. — Неряшливая работа.

Он всё ещё не отрывал взгляда от папки. Он хотел увидеть фотографию. Хотел изучить её.

— Ответьте на мои вопросы, — ровным голосом сказал Бриггс, — и я отвечу на ваши.

Бриггс полагался на нарциссизм Рэддинга. Он считал, что мужчина захочет узнать об

имитаторе всё, что только можно. Но тогда Бриггс не знал того, что мы знаем сейчас — что

Рэддинг не критиковал работу подражателя. Он искал в теле девушки отражение совей

собственной гнусности. Он был учителем, оценивающим работу своего лучшего ученика.

— Мне плевать на всё, что вы можете сказать, — Рэддингу всё-таки удалось отвести взгляд

от папки. Он откинулся на спинку своего металлического стула, насколько это ему удалось с

прикованными к столу руками. — Но вполне возможно, что я знаю кое-что, имеющее отношение к

этому делу.

— Докажите, — Бриггс бросил ему вызов — но пользы это не принесло.

— Я хочу поговорить с моим сыном, — решительно сказал убийца. — Вы не пускали его

ко мне на протяжении пяти лет. С чего бы мне вам помогать?

— Из-за просто человеческой морали? — сухо предположил Бриггс. — Может, будь в вас

что-то человеческое, ваш сын захотел бы увидеться с вами.

— «Не верь, что звёзды умеют пылать, — нараспев произнес Рэддинг. — Что движется

солнце, понять не пытайся. Они далеко, они могут солгать…

Бриггс закончил цитату за него.

— Но только в любви моей не сомневайся». Шекспир.

Он встал и принялся собирать свои вещи, ставя точку в разговоре.

— Вы не любите никого, кроме самого себя.

— А вы не можете выбросить это из головы, — Рэддинг снова улыбнулся, безмятежный и

надменный. — Хотите, чтобы я заговорил. Я заговорю. Расскажу о тех, кто писал мне и о том, кто

плохо себя вел. Я выложу всё, что вы хотите знать — но говорить я буду только с Дином.

Экран потемнел. Рэддинг и Бриггс исчезли, и сцена переменилась на похожую, вот только

на этот раз напротив Рэддинга сидел Дин, а рядом с ним — Бриггс.

— Дин, — Рэддинг наслаждался этим словом. — Вы доставили мне подарок, агент Бриггс,