Вторая любовь

— Неужели? — голос Дороти-Энн зазвучал вкрадчиво. — Венеция, мы сражаемся за наше будущее. На карту поставлено само наше существование! Или это еще неясно?

— Поверь мне, детка, ясно. Очевидно, как тонна кирпичей. — Венеция подносила «Маргариту» ко рту и вдруг остановилась, стакан застыл на полдороге к губам. За спиной у Дороти-Энн фуникулер достиг нижней отметки, и негритянка заметила единственного пассажира, вышедшего из него.

«Неужели? — удивилась Венеция. — Или глаза меня обманывают?» Ведь если это не обман зрения, то она могла поклясться, что единственным пассажиром фуникулера был — возможно ли такое? — или это все ее воображение? — нет, точно — Хант Уинслоу!

— В чем дело? — Дороти-Энн выглядела озабоченной. — Дорогая, у тебя такой вид, словно ты увидела привидение.

Венеция не взглянула на подругу.

— Детка, — пробормотала она, — ты, случайно, ничего от меня не скрываешь? А?

— О чем это ты?

Но негритянка не ответила. Она подняла гибкую руку и махала ею, пока не привлекла внимание вновь прибывшего посетителя.

На лице Ханта отразились все его чувства. Сначала он, как и Венеция, был ошеломлен, потом посмотрел недоверчиво, затем, не веря своим глазам, удивился и, наконец, расплылся в сияющей, без примеси, улыбке удовольствия.

— Венеция! — воскликнула Дороти-Энн и начала поворачиваться.

Но подруга потянулась к ней, схватила ее за руку и заставила не двигаться.

— Детка! — прошептала она краешком улыбающихся губ, — перестань так себя вести. Просто сиди и принимай все как должное. Я хочу увидеть на твоем лице самую радостную, самую солнечную улыбку, на которую ты только способна. Ну же, давай, — попросила Венеция. — Скажи «сы-ыр».

«Сы-ыр»?

Дороти-Энн свирепо уставилась на нее.

— Я не стану делать ничего подобного! — рассердилась она, горделиво выпрямившись. — Я хочу знать, что, черт возьми, происходит, или, да поможет мне Бог, я предупреждаю тебя, Венеция, я… Я за себя не отвечаю!

— И не надо. — Молодая женщина пожала плечами. — Меня это не касается. Потому что, детка, твоя подружка сейчас испарится.

С этими словами она одним глотком допила коктейль, мужественно справилась с отрыжкой, взяла свою торбу, отодвинула стул и поднялась на ноги.

— Арриведерчи, — просияла улыбкой бывшая модель. — Крошка, меня здесь уже нет.

Дело было сделано. Несмотря на раздражение, Дороти-Энн оказалась во власти любопытства. Она развернулась и стала оглядывать ресторан.

Пустые столики, кучка обедающих, мужчина, слегка похожий на Ханта Уинслоу…

Она отбросила мысль о сходстве прочь, начала поворачиваться в прежнее положение и немедленно дернулась обратно.

Святые угодники.

Какое тут сходство — настоящая Маккой!

Господь в небесах. Хант! Собственной персоной! Направляется к ней. Он, этот неприлично высокий, лучший образчик мужской породы.

Жалобный стон вырвался из горла Дороти-Энн.

— Хант? — пролепетала она слабым, неуверенным, еле слышным голосом.

Миссис Кентвелл взглянула на темнокожую подругу глазами, в которых вдруг появилась паника.

— Хант… Уинслоу?

— Точно, детка, — подтвердила Венеция. — Сенатор Уинслоу собственной персоной!

Дороти-Энн смотрела, вся дрожа, как мужчина упругой походкой направляется прямиком к ней с такой легкой непринужденностью, и каждый шаг этой особенной, самоуверенной походки выражает стремление немедленно добраться до цели. И если сенатор, судя по всему, не замечал того впечатления, которое производит, то Дороти-Энн отлично разглядела поворачивающиеся в его сторону головы.

Уинслоу подходил все ближе, и сидящей Дороти-Энн казалось, что он становится все выше и выше, пока Хант не заполнил целиком поле ее зрения.

— Венеция! — запричитала она. — Ты не можешь оставить меня с ним наедине!

— Да неужели? — губы негритянки расплылись в широкой улыбке. — Ну, следи за мной.

— И куда это ты собралась как раз тогда, когда ты мне больше всего нужна?

— Я, — величественно произнесла Венеция, пристраивая сумку на плече и опуская вниз очки, — собираюсь заняться общественно полезной деятельностью.

— Повтори-ка еще раз!

— Ну а как ты еще назовешь процесс расширения горизонтов для скрывшегося молодого человека?

— О Господи, — с отвращением произнесла Дороти-Энн, — мне следовало догадаться. Отправляйся. — Она хлопнула в ладоши. — Иди, совращай младенцев.

— Я как раз собираюсь это сделать. — Венеция сопроводила улыбку легким поднятием бровей. — Только помни, дорогая. Будь уверена в себе и поступай так, как поступила бы я!

И помахав рукой, она отплыла прочь, предоставив Дороти-Энн возможность самой позаботиться о себе.

Та впилась яростным взглядом в удаляющуюся спину негритянки. Это никак на нее не подействовало, и Дороти-Энн осталась сидеть на своем месте, положив подбородок на руку. Она насупилась.

Венеция отошла еще не слишком далеко и замедлила шаг, встретившись с Хантом.

— Она в твоем распоряжении, малыш, — промурлыкала она, игриво поглаживая его по руке. — Но будь осторожен. Эта леди все еще очень уязвима.