Вторая мировая: иной взгляд. Историческая публицистика журнала «Посев»

И в этот раз, подъезжая к родному городу, я со страхом ждал, что увижу в нём. Я опять следил за тем, что делается в Сталинграде; газеты трубили, что «город-герой» восстанавливается не по дням, а по часам, в «Огоньке» печатались снимки добротных зданий и красивых улиц, но как ни хотелось всему этому верить, верить я уже не мог. И я ждал лишь, словно с целью проверки: а много ли наврано нам на этот раз?

Оказалось, много. Больше, чем мог даже я ожидать. На Волге, по берегу, всё ещё лежат груды исковерканного металла, остатки сгоревших танков, ещё видны следы укреплений, блиндажей. На той стороне торчат из воды и песка остовы и днища сгоревших пароходов, барж. Кое-где, редко, стоят пристани, речной вокзал: вместе взятые, они называются «мощным механизированным речным портом». А в нём не видно даже лабазов: наверно, нечего складывать. Только кое-где видны жидкие кучки ящиков, кулей – всё, что осталось от сотен тысяч пудов когда-то переваливавшихся тут грузов. Стоит один пароход, две-три баржи, несколько буксиров и моторных лодок, пара речных трамвайчиков. И если бы не гудки паровозов и сдержанный гул заводов с берега, была бы здесь кладбищенская тишина.

Да и город напоминает кладбище. Восстановили заводы, центр – в них ещё оживление, а отойди от них, от главной магистрали – и за Царицей, и на Сибирь-горе, и у бывшего Нефтесиндиката на километры тянется пустое дикое поле. На нём кучи мусора, битого кирпича, холмики, над которыми кое-где ещё возвышаются остатки танков, орудий. Всё это проросло травой, кустиками – я был поздним летом, трава давно побурела, и поле выглядело так, как будто было покрыто ржавчиной. И это – на трёх четвертях площади, которую занимал город до войны.

Но дикое поле обитаемо: среди куч мусора и бурой травы иногда, как из-под земли, вьётся дымок. В подвалах разрушенных зданий, а то и просто в ямах, накрытых железом и кое-где утеплённых, люди живут до сих пор. Иногда попадаются, островками, похожие на прежние деревянные домики, выстроенные, может быть, на ссуды. Таких мало, больше мазанок и пустого места, по которому проторены тропинки и проезжие дороги. Они называются улицами, как будто бы здесь в самом деле не дикое поле, а настоящий город. На некоторых клетушках есть даже номера – чем не город?

Раньше были птичьи гнёзда, теперь дикое поле – значит, войну мы не выиграли и не проиграли. Но куда же, опять-таки, перемололи мы столько жизней, столько труда?!

Центр восстановлен: он такой же, как прежде. Пожалуй, это единственное место в городе, по которому можно узнать прежний Сталинград. Тот же пустой универмаг, здания работников обкома – «партактив» – и облисполкома, Дом книги, между ними большой, снова насаженный тонкими деревцами, сквер. Отстроили Большую гостиницу, в которой был лазарет и в войну сгорели раненые; конечно, восстановили купеческий особнячок у вокзала: в нём, как и раньше, Музей обороны имени Сталина. А на месте вокзала, среди развалин, стоят деревянные бараки: сталинский музей важнее.

От Красноармейска – старой немецкой колонии, когда-то славившейся на всю Россию своей горчицей, до Тракторного провели через город широкое шоссе – магистраль. Строили шоссе, как и многое в городе, немецкие военнопленные. Почти прямой линией шоссе идёт за Царицу, мимо того места, где стояла Крестовоздвиженская церковь, ещё в 1930-х годах разобранная на кирпич. На углу Рабоче-крестьянской улицы, прежде Княгинской, шоссе сворачивает. Здесь ещё полууцелели старые жилые дома – их восстановили, дальше по шоссе построили новые. Там, где шоссе спускается к Царице, к мосту, который мы раньше называли «булыгиным», на обрыве поставили памятник защитникам Сталинграда: массивное подножие, высокий цоколь красноватого гранита и на нём бронзовая фигура солдата с мечом в правой руке. Грубо и аляповато. Разве такой памятник заслужили тысячи безымянных героев, сложивших в развалинах Сталинграда свои кости?

Перейдёшь мост, поднимешься по крутому взвозу, завернёшь налево – кинотеатр «Победа»: большое здание с колоннами, словно неумело перенесённое из древней Греции. Стиля не получилось, опять вышло ни то, ни сё: претензия большая, а несёт холодом, ложью. И что за манера пошла, обязательно нагородить столько колонн, обязательно у кого-то слямзить, под кого-то подыграться? Значит, своего не умеем создать? Поэтому и выходит фальшь.

Ещё дальше, пройдя под железнодорожный мост, тоже обязательное: здание областного МГБ и МВД. Понятно, его в первую очередь построили: без него нельзя. И на другом месте: раньше над Волгой было, теперь поставили там, где ему и следует стоять – у тюрьмы, тоже, конечно, восстановленной. Квартал МГБ, огромный многоэтажный утюг жёлтого цвета, такой, словно он способен раздавить город. И давит: много ли от города осталось?