Вторая мировая: иной взгляд. Историческая публицистика журнала «Посев»

Зато никак не желает забываться практика использования конвойных плаваний в качестве бастиона идеологической борьбы с «буржуазными фальсификаторами». Её аргументы не отличаются новизной: в ответ на любые попытки аналитического пересмотра стереотипов, сложившихся в годы холодной войны, тут же следуют обвинения в отсутствии патриотизма, а байки сталинской поры с прежней безаппеляционностью противопоставляются архивным документам. Так, набившую оскомину версию о торпедированном нашей подлодкой линкоре «Тирпиц» мне в последний раз довелось услышать по питерскому телевидению не далее как в канун 9 мая 2000 года. Представляю, как изумился бы этой передаче экипаж немецкого линкора, ни о каком таком торпедировании собственного корабля не подозревавший. Это не говоря уже об архивистах, располагающих полным объёмом ремонтных ведомостей «Тирпица», где за весь 1942 год нет ни слова о повреждениях корпуса или винто-рулевой группы.

Конечно, были на протяжении последних лет и прямо противоположные примеры – от подвижнических усилий питерского общественного объединения «Полярный конвой» по превращению ледокола «Красин» в национальный музей истории конвойных плаваний до обстоятельных научных работ верных конвойной теме историков Поморского университета в Архангельске. Но эти замечательные примеры, к сожалению, слишком немногочисленны, чтобы выйти за рамки исключений. Вовсе не хочу сказать, что у наших бывших союзников с популяризацией темы северных конвоев всё идеально, и тамошних старшеклассников за уши не оттащишь от полок с исторической литературой. Людей безразличных хватает в наше (да, пожалуй, и в любое иное) время повсюду.

Но далеко не повсюду атмосфера общественной жизни определяется именно ими. Встречаясь с моряками, библиотекарями, школьниками, журналистами различных стран, могу не без грусти констатировать, что в 2000 году тема конвойных плаваний в Россию нигде не заброшена на обочину с таким равнодушием, как в самой России, – идёт ли речь о массовых изданиях мемуарной и художественной литературы, об активности в Интернете флотских историков и ветеранских ассоциаций, о широком прокате видеокассет с записями соответствующих фильмов, или хотя бы о сугубо практических ингредиентах поддержания высокого общественного престижа конвойных плаваний, наподобие материального положения ветеранов.

Даже наши бывшие противники находят возможность с должным уважением упомянуть о русских полярных конвоях в своих материалах для школьных экскурсий по отсекам мемориальной подлодки «U-995», даже на далёкой Тасмании экспозицию местного музея морской славы открывает любовно изготовленная модель корвета «Блюбелл», погибшего в Кольском заливе при защите мурманского каравана «RA-64», даже в маленькой, для всех открытой библиотеке австралийского посольства в Лаосе есть добрая дюжина отличных книг по конвойной истории – а много ли наших соотечественников знают о роли австралийцев в событиях на арктическом театре – от похода крейсера «Австралия» к острову Медвежий в самом начале войны до заключительных кадров гибели «Тирпица», отснятых со своего «Ланкастера» ветераном заполярных воздушных атак австралийским лейтенантом Бакхэмом?

Власти Сан-Франциско, те и вовсе сумели бережно сохранить транспорт прославленного в конвойных плаваниях типа «Либерти» – пароход «Джереми о'Брайен», нынешние экскурсионные рейсы которого вдоль калифорнийских берегов служат источником неописуемого восторга для тысяч и тысяч юных американцев и предметом заслуженной гордости старшего поколения. Да и национальные библиографии Великобритании, США, Канады, Австралии красноречиво свидетельствуют о том, что за последние годы интерес к конвойной теме уверенно обретает там второе дыхание – преимущественно за счёт молодёжи, увлечённо исследующей всё новые и новые аспекты союзных поставок в СССР.

Грузы для победы и ГУЛага

Есть у «конвойного бриллианта» одна – и весьма существенная – грань, которая до сих пор обойдена вниманием историков. Сам того не осознавая, я впервые прикоснулся к ней ещё студентом, столкнувшись на целине в конце 1950-х с неожиданным изобилием «Студебекеров», которые в моём родном Ленинграде к тому времени уже почти полностью исчезли. У среднеазиатских старожилов из числа немецких спецпереселенцев за этой машиной прочно закрепилось зловещее прозвище «Берия-ваген». По их утверждениям, НКВД за пределами железных дорог производил свои массовые депортации военных лет преимущественно на новеньких «Студебекерах», которые, несмотря на любую ожесточённость фронтовых боёв, якобы всегда имелись у чекистов в неограниченном количестве. Свидетельство это показалось мне тогда слишком неправдоподобным, чтобы быть принятым на веру – из моей памяти ещё не стёрся повсеместный призыв военных лет «Всё для фронта!».