Вторая мировая война. Ад на земле

Датский корреспондент Якоб Кроника писал, что многие жители Берлина в эти дни страстно желали смерти своему вождю. «Много лет назад они кричали: “Хайль!” Теперь они ненавидят человека, который зовется их фюрером. Они ненавидят его, они боятся его; из-за него они переносят трудности и принимают смерть. Но у них нет ни сил, ни смелости, чтобы освободиться от его дьявольской власти. В пассивном отчаянии они ждут заключительного акта этой драмы»⁴⁷.

В своем тылу нацисты проводили заключительную вакханалию убийств: опустошались тюрьмы, узников расстреливали; почти все выжившие противники режима, содержавшиеся в концентрационных лагерях, были казнены, да и виновных в меньших преступлениях с ужасающей легкостью зверски убивали. 31 марта на станции Кассель-Вильгельмсхоэ солдатами были окружены и расстреляны 78 итальянских рабочих, которых заподозрили в краже из грузового эшелона вермахта. К западу от Ганновера гестапо уничтожило 82 узника, среди которых были остарбайтеры и военнопленные. 6 апреля в тюрьме в Ладе были убиты 154 советских заключенных, а еще 200 – в Киле. В последние дни нацизма, пока у нацистов еще сохранялась власть над жизнью и смертью, обреченные злобные существа, верные Гитлеру, стремились лишить радости освобождения всех, до кого могли дотянуться.

Сотни тысяч заключенных гнали на запад, чтобы они не достались русским, и для многих это был буквально «марш смерти». Еврей Хьюго Грин описал то, что ему пришлось пережить в колонне истощенных от голода рабов по пути в Заксенхаузен: «Когда мы вышли из Либерозе, отошли на некоторое расстояние и остановились, то услышали сильную стрельбу, и затем [пошел] дым. Они убили и сожгли всех, кто не мог идти. Этот марш был просто пыткой. Снег, грязь. Когда наступили сумерки, нам велели свернуть налево или направо, выйти на ближайшее поле и лечь. Утром все встали, кроме тех, кто не смог встать, затем мы пошли вперед, немного подождали, пока сзади слышалась стрельба, затем пошли дальше»⁴⁸. Почти половина из 714 211 заключенных рейха, которые содержались в концентрационных лагерях в январе 1945 г., к маю были уничтожены, а с ними – множество военнопленных. 12 апреля симфонический оркестр Германии дал последний концерт, организованный Альбертом Шпеером. Исполнялись концерт Бетховена для скрипки с оркестром, затем Восьмая симфония Брукнера. И прозвучал финал «Гибели богов» Вагнера.

Оставалось последнее, заключительное сражение. С 1939 г. центр внимания мирового сообщества снова и снова перемещался между известными местами и никому ранее не известными уголками: из Варшавы в Дюнкерк и Париж; из Лондона в Тобрук; в Смоленск, в Москву и Сталинград; Эль-Аламейн и Курск; Салерно и Эль-Аламейн; Нормандию, Бастонь и снова в Варшаву. И вот столица гитлеровской Германии стала центром не только многих надежд и опасений, но и громадного сосредоточения военной силы: три советских фронта, которые подошли к Берлину, имели в своем составе 2,5 млн человек и 6250 единиц бронетанковой техники, поддержку которых обеспечивали 7500 самолетов. В предрассветных сумерках 16 апреля Жуков начал лобовой штурм Зееловских высот к востоку от города. Это была одна из самых жестоких и бездарных военных операций русских. Командующего настолько впечатлила артподготовка, опустошившая позиции обороняющегося противника, что через 30 минут он дал приказ начать наступление. Той ночью русский сапер писал в письме домой: «По всему горизонту было светло, как днем. На немецкой стороне все было покрыто дымом и густыми фонтанами земли, комьями летящей в небо. Были видны огромные стаи напуганных птиц, которые метались по небу, постоянный гул, гром, взрывы. Нам приходилось затыкать уши, чтобы не лопнули барабанные перепонки. Затем взревели танки, по всей линии фронта были включены прожекторы, чтобы ослепить немцев. Затем бойцы кругом начали кричать: “На Берлин!”»⁴⁹

Российская пехота бежала вперед на немецкие минные поля, пока первые танки с грохотом устремились на высоты. На некоторое время показалось, что артиллерия заставила замолчать обороняющихся. Но потом немцы открыли огонь. Они отошли с передовых позиций, так что артподготовка Жукова пришлась на пустые окопы. Пока советские танки вязли в глубокой грязи на склонах, атакующие начали нести ужасные потери. «Мы шли по земле, где повсюду были воронки от снарядов, – писал советский сапер Петр Себелев. – Повсюду валялись изуродованные немецкие пушки, автомобили, горящие танки и множество убитых солдат… Многие немцы сдались в плен. Они не хотят воевать и жертвовать своей жизнью за Гитлера»⁵⁰. Но многие продолжали отстреливаться. «Зачем затягивать страдания? – размышлял один отчаявшийся боец вермахта, жена и трое детей которого утонули, когда корабль с беженцами Wilhelm Gustloff 15 апреля затонул в Балтийском море после торпедной атаки. – Но еще есть другие парни, которых я знаю много лет. Неужели я брошу их в безвыходном положении?»⁵¹