Вторая попытка

Дяде в штатском, судя по физиономии, стало совсем худо. Он порывисто шагнул в сторону троицы, резко остановился, глубоко задышал, стараясь делать это размеренно, не торопясь.

– Обратите внимание, дети. В природе такое явление удается увидеть редко. Перед вами чекист, пытающийся морозным воздухом охладить свою голову до нужной кондиции, в чем ему активно препятствует раскалившееся до точки закипания сердце. Интересно, кто кого одолеет? Лично я ставлю на ничью…

– Р-р-р-р! – вдруг зарычал дядя и пулей скрылся в большом сером здании.

– Ничья, как я и предсказывал, – меланхолично прокомментировал случившееся сами знаете кто.

– Вов, зачем ты их злишь? – спросил Ерем.

– А зачем они мне урок сорвали? Только-только начал их наглое вранье разоблачать…

– Они еще подумают, что и мы, как ты о них… того, – с туманной определенностью высказался Эдо.

– Не беспокойся, Эдичка, не подумают. Не такие они глупые, как ты воображаешь…

– А я и не говорил, что они глупые! – горячо возразил Эдичка.

– Они и это знают. Так что не суетись понапрасну…

– Ну что, пошли? – предложил Ерем. – А то холодно…

Ерем лукавил: в конце февраля в Ереване редко бывает холодно. Более того, с ближайших гор уже доносятся иногда ароматы подтаивающих ледников и горожане начинают потихоньку задумываться о демисезонном гардеробе.

Тем не менее, возражать на предложение Никополяна никто не стал – лужи еще томились под тонкой корочкой льда. Двинулись гурьбой к парадному входу, вошли, с любопытством оглядели роскошный вестибюль. При это кое-кто не удержался не воскликнуть громко, используя отменную акустику если не на сто, то на все восемьдесят процентов:

– Так вот вы какие – казематы бастионов, обороняющих идеалы!

Сержант в гэбэшном мундире, стоявший на страже у тумбочки, под-нял телефонную трубку и кратко ей что-то доложил. Затем обернулся к троице.

– Второй этаж, комната двадцать восемь. Впрочем, вас встретят…

– Надеюсь, торжественно?

Сержант оставил вопрос без ответа, лишь подмигнул задавшему его озорным славянским глазом.

Комната двадцать восемь разочаровала своим канцелярским уютом с потугами на непринужденность обстановки, о которых свидетельствовали диван и журнальный столик перед ним. В комнате их дожидались трое в штатском, судя по возрасту, в звании никак не меньше майора.

– Ну, наконец-то изволили прибыть, – прокомментировал их появление один из них, – жгучий брюнет с седой прядью над правым виском.

– Присаживайтесь, ребята, – гостеприимно улыбнулся другой, – с предательскими залысинами под каштановым начесом.

– На диван, – уточнил третий, обладатель безликой уставной прически.

– Я понимаю, – едва коснувшись седалищем дивана, начал Брамфатуров, – в этом учреждении принято не отвечать на вопросы, а задавать их. Тем не менее, мне крайне любопытно, в каком качестве мы здесь присутствуем: в качестве антисоветчиков или националистов?

– В качестве глупых мальчишек.

– Тогда мы не по вашей части, господа чекисты. КГБ, насколько мне известно, глупостями не занимается. Нас следует передать под надзор детских комнат при отделениях милиции. В Постановлении Совета Министров СССР «Положение о КГБ при СМ СССР» от 9 января 1959 года четко указано: «Комитет государственной безопасности работает под непосредственным руководством Центрального Комитета КПСС». А поскольку мы ни в одной из преступных организаций не состоим, то есть ни пионерами, ни комсомольцами, ни членами компартии не являемся, то под вашу юрисдикцию не подпадаем!

– Под нашу юрисдикцию не подпадают только члены Политбюро, все остальное население СССР является предметом нашей неусыпной заботы, – снисходительно улыбнулись старшие офицеры.

– Счастливое у вас население, господа чекисты! Только все равно непонятно, какой из отделов вашего управления нами занимается? Ну, студентами – третий. А какой школьниками?

Чекисты бдительно переглянулись:

– А какой, по вашему мнению, вам бы подошел?

– Если исходить из реальности, то любой, кроме того, который теперь, в виду отбытия Солженицына за рубеж, остался без работы. Какой он у вас там по счету? Девятый?

– И чем же, позвольте полюбопытствовать, вас девятый не устраивает?

– Своей неадекватностью. Это ж надо было додуматься до того, чтобы в августе семьдесят первого попытаться ликвидировать свой объект с помощью инъекции неизвестного общественности яда! Слава Богу, что он выжил, а то бы его почитатели всю плешь мне проели своим святым и нетленным Величайшим Писателем Земли Русской. Разве так можно? Чуть Второе Пришествие не накликали, господа чекисты! Солженицын – это вам не Альбер Камю, которого можно без шума и пыли убрать при помощи лихих ребят из службы «А», подстроив банальную автокатастрофу, и уж тем более не Александр Галич, легко ликвидируемый одним электрическим ударом… Ах да, прошу прощения, я несколько забежал вперед. Это дельце вам еще предстоит провернуть…