Вторая попытка

– Значит ты из-за прописки на Запада бежал?

– Послушайте, перестаньте мне, наконец, «тыкать». Сколько мне помнится, мы с вами вместе коров не пасли, брудершафта не пили, женщинами не менялись, в групповичках не участвовали.

– Что?! Я!? С тобой?! Коровами?! То есть бабами?!

– Спокойствие, майор, только спокойствие. Вспомните, чему вас учит Ю. В.…

– Какой еще Ю. В.?

– Юрий Владимирович. Надеюсь произносить фамилию не надо?

– Не надо. И чему он нас учит?

– Тому, чего вам явно недостает – хорошему поведению: «У чекиста нет каких-либо особых привилегий, – учит ваш председатель. – Ему не позволено ничего сверх того, что предусматривает закон… Чванство и высокомерие, злоупотребление властью, чрезмерное честолюбие, нескромность, проявление неуважения к правам граждан, я уже не говорю о нарушениях законности, – все это такие явления, которые несовместимы с высоким званием сотрудника органов безопасности». Ну и где, спрашивается ваше уважение к моим правам, если вы беспрестанно оскорбляете меня, обращаясь ко мне во втором лице единственного числа, а к себе требуете обращаться в том же лице числа множественного? Налицо нескромность, чванство, высокомерие, чрезмерное честолюбие и так далее – по списку… А еще, между прочим, ваш председатель говорил, что нам (то есть вам – кагэбэшникам) надо осознать, что обязанностью чекистов является борьба за каждого гражданина, в отношении которого замышляются или проводятся враждебные акции. Мы должны не обвинять жертву противника, а шире использовать как общую, так и частную профилактику… Вот с какими благими намерениями витает ваш шеф в лубянских облаках. И начхать ему, что реалии страны советов являются для каждого гражданина, не сподобившегося номенклатурной кормушки, сплошными, непрерывными враждебными акциями и что, следовательно, необходимость в наличии противника отпадает… Тем не менее, раз уж выпала вам доля быть чекистом, значит, не обвиняйте, а боритесь за мою светлую душу, ширьте профилактику в отношении меня…

– Может, ты еще жалобу на меня накатаешь, умник? – язвительно полюбопытствовал майор.

– Ну да, я напишу, а вы попытаетесь из моих высказываний составить мое credo и обязать меня письменно от него отказаться, – не поддался на провокацию фигурант. – И вообще, зная ваши чекистские повадки, я должен был бы избрать оптимальную стратегию поведения, в данном случае – стратегию максимальной предусмотрительности, то есть строго следовать совету, данному Генрихом Ягодой на даче у Горького Исааку Бабелю, поинтересовавшемуся, как себя вести, если попадешь в лапы к чекистам. Ягода, отвечая, был предельно краток и откровенен: «Всё отрицать! – сказал он. – Тогда мы бессильны!» Но я подумал: не слишком ли много чести? Какого черта, в самом деле! Это-то вас и оскорбило: беспечность вместо настороженности. Вам показалось, что вас не уважают. Правильно показалось. Да и за что вас уважать прикажете?

– Между прочим, если бы не мы, то ты лично уже лежал бы с переломанными костями в больнице! – мстительно уведомил майор о перспективах проживания без бдительной опеки со стороны КГБ и взглянул сверху вниз на своего подопечного, не скрывая торжества.

– Видимо, по чьему-нибудь конкретному заказу, – пробормотал в сторону Брамфатуров, задумался секунд на пять и вновь возобновил активное общение со спецурой. – И все равно, майор, в вашем взгляде недостает грусти, трагичности и боли ответственности за чужие грехи. Хотя не скрою, понимания в нем предостаточно. В том смысле, что понять вы в состоянии куда больше, чем простить. А в общем и целом взгляд у вас хороший:

Глядите вы, как первое сиянье
Всемирного и творческого дня.

Пардон за неточность, но на небесную Софию Владимира Соловьева вы пока что не тянете…

– Какой еще Соловьев?! – возмутился майор. – Какая еще небесная Софья? Что за бред ты несешь?

– А вам что, хотелось бы чтобы я Тютчева процитировал:

И правды нет в твоих речах,
И чувства нет в твоих словах,
И нет души в тебе.
Мужайся сердце до конца,
И нет в творении Творца,
И смысла нет в мольбе —?

– Это во мне нет души? – оскорбился чекист. – Да другой бы на моем месте…

– Совершенно верно, господин майор – радостно подхватил подопечный. – Другой бы в другое время и при других обстоятельствах… Все же на редкость в счастливое время мы с вами живем, когда можно думать то, что хочешь и говорить то, что думаешь. Правда, товарищ чекист? И ни шиша тебе за это не будет! Разве что в психушку угодишь или на лесоповале окажешься. В худшем случае – за границей, подобно Солженицыну…

– Кстати, о Солженицыне, – встрепенулся майор, вспомнив об инструкциях генерала ловить Лаборанта на неприязни к этой личности. – Не отпирайся, я знаю, ты его читал и он тебе не очень понравился.