Вторая попытка

Подполковник Багдасарян напоследок энергично тряхнул кулаком, сел и обвел выжидающим взглядом коллег, как бы приглашая – если не к дискуссии, то хотя бы к рукоплесканиям. Оваций не последовало, но дискуссия завязалась. Правда, краткая и неутешительная, поскольку вскоре уперлась в уголовно-процессуальный тупик: чтобы добиться от подозреваемого внятных и честных показаний, придется применить спецсредства, запрещенные законом… Однако, нет таких тупиков, в которых КГБ не могло бы обнаружить щелочки выхода. Ибо в подобных обстоятельствах на выручку чекистам приходит мудрость гнилого Запада, гласящая: что не запрещено, то разрешено. А каким образом можно запретить то, о чем товарищи законодатели не имеют ни малейшего понятия? Правильно – никаким! У КГБ и помимо мордобития полно в загашниках всяческих чудес…

– Что, сывороткой правды пытать будете? – догадался подозреваемый.

– Ну не детектором же лжи! – не скрывая внутриведомственного сарказма, улыбнулись ему работники тайного фронта.

– Амиталом натрия? – продолжал демонстрировать в придачу к своей смышлености свою осведомленность потенциальный враг.

– Нет, что вы! – заверили его. – Какой-такой-сякой амитал? Обыкновенный безобидный этаминалбарбинат…

– Так это ведь одно и тоже! – усмехнулся Брамфатуров-младший.

– Я же говорю: великолепно подготовленный враг и провокатор! – подал с места реплику подполковник Багдасарян.

– А можно и мне, пока вы еще не приступили к пыткам, задать вопрос вашему фигуранту? В целях науки? – явно дистанцируясь от происходящего, осведомился эксперт-паранормал, активно листая какой-то растрепанный кодекс, – как позже выяснилось, медицинскую карту фигуранта. И, не дожидаясь разрешения, поинтересовался: – Скажите, пациент, а не бывает ли у вас видений, галлюцинаций, обмороков, насыщенных бредом, бессмыслицей, тарабарщиной, равно как и сюжетно связанными между собой сновидениями и грезами?

– Ну как же не бывает, – всплеснул руками повеселевший хроноагент. – Да я, можно сказать, всем этим живу!

– Арменак Манукович, – укоризненно покачали головами генералы. – Зачем вам понадобилось спрашивать об этом? Вы же просто подставляетесь! Вон, поглядите, как этот не пойми кто веселится над вами…

– Пусть. Напоследок. Недолго ему осталось, – вздернул нос и процедил через верхнюю губу уязвленный эксперт. – А спросил я его затем, что вполне может статься, что наш пациент попросту бредит, и всё, что с ним и вокруг него происходит, есть результат его болезненных галлюцинаций…

– Как это? – нервно реагируют присутствующие. – Что, и мы тоже являемся частью его бреда?

– Не частью, а частичками, ибо я полагаю, что бред его куда глобальней по масштабам, чтобы нам воображать себя чем-то бо́льшим, чем сновиденческой мелочью. И я это, разумеется, с помощью нашего несравненного Данана Модестовича, докажу. Herr Professor, würden Sie so freundlich sein, wenn Sie in Bezug auf diese Jungs Ihre phänomenale die wissenschaftliche Methode.

Glauben Sie mir, ich bin nicht in der Schuld zu bleiben[449]…

– Ja um Gottes Willen! Ich habe gerade keine Begleiter für die Reise auf dem Wasser in Baden-Baden,[450] – обрадовался профессор. Затем стер с лица улыбку и грозно воззрился на хроноагента:

– Achtung, unwürdiger! Schauen mir direkt in die Augen![451]

– Ich gebe auf, ich gebe auf! Hitler kaputt! Ersparen Sie, Die Sonne!..[452] – запричитал недостойный, вскидывая руки вверх и всем своим видом показывая, что готов по первому требованию пасть на колена.

– Дался им этот немецкий! – проворчал в сердцах Артавазд Месропович. – Между прочим, сейчас английский в моде…

– Кстати, об английском, – вдруг прекратив паясничать, встрепенулся хроноагент, явно вспомнив что-то крайне важное. – Из рук вон плохо, я бы даже сказал преступно плохо используется вашей конторой пресловутый Голливуд в деле устрашения западного обывателя всякого рода страшилками из жизни вампиров, оборотней, зомби и прочих франкенштейнов.

– Господи, а это нам еще зачем? – едва не осенил себя крестным знамением подполковник Мирумян.

– Вот именно что Господи – вздохнул Брамфатуров-младший. – Ну никакой фантазии! Всё им объясни, разжуй, пережуй, положи на язычок и уговори схавать… А затем, госбезопасные вы мои, что если перечисленными мной персонажами в течение определенного количества времени беспрестанно и целенаправленно нагонять жути на буржуазную публику, то в случае конфликта, любой наш спецназ, соответствующим образом подготовленный и загримированный, сможет запросто парализовать многомиллионный город. Увидев всю свою голливудскую кинонечисть вживе и въяве, они не то что сопротивления не окажут, они попросту обкакаются от страха…

– Achtung! Achtung! Он нам опять пытается заговорить наши челюсти!

– Зубы, профессор, – тактично поправил Мирумян полушепотом.

– Это у вас, товарищ подполковник, зубы, а у профессора – челюсти, причем съёмные, требующие заботливого ухода. Так что ему лучше знать, что я у него заговариваю, правда герр профессор?