Вторая попытка леди Тейл 2

Хм, а это удачно. Я скосила глаза, стараясь при этом строго держать строй и не привлекать к себе внимания. Именно поэтому головой вертеть было нельзя, и я лишь мельком увидела леди Джин — так звали дочь генерала Портленда.

Милая блондиночка, розовая и сладкая, как лучшая пастила из дорогой кондитерской. Но в мужском седле она держалась уверенно, вожжи в маленьких руках не комкала и не цеплялась за них судорожно. Взгляд из-под козырька форменной фуражки был не кондитерский — острый, умный.

В не-будущем леди Джин уехала на континент сразу после того, как разжаловали ее отца. И там затерялась навсегда — я ничего не знала о будущем этой девушки. Но вряд ли оно было счастливым, потому что уехала Джин как гувернантка по контракту, в семью какого-то колониального нувориша. Увы, такие контракты слишком часто превращались в почти кабальные и не принесли счастья тем, кто был вынужден их заключить, чтобы оплатить дорогу на материк.

Что же… Здесь все будет иначе. Это я знаю твердо. И я была бы рада, если бы Дарен Вудсток познакомился с этой девушкой. Она только что из пансиона, еще не представлена в свете, и…

Впрочем, к чему загадывать? Познакомлю их, а там сами пусть разбираются.

Впереди показались ворота храма Воды, и я сосредоточилась на предстоящей церемонии. Записку с предупреждением мама отправила в храм еще утром накануне выезда, поэтому сейчас нас встречали жрецы.

Отец спешился и устремился вперед. В другой ситуации он обязательно бы поухаживал за мамой и за мной. Не потому, что мы сами не способны спуститься с лошадей, а просто потому, что и ему, и нам было бы приятно.

Мы, все так же соблюдая очередность, отдали поводья подбежавшей ребятне. При больших храмах обычно работают школы для детей, родители которых не могут позволить себе нанять домашнего учителя, и ребятня не только учится, но и помогает с мелкими поручениями, вот как сейчас.

Лошадей повели к коновязи, а мы строем вошли в ворота храма.

Пара ритуальных приветствий, и нас пригласили в главный храмовый зал с вечно поющей капелью — вдоль стен был устроен желоб, и в него днем и ночью с потолка падали капли воды. Еще один резервуар с чистейшей водой находился у алтаря. А у входа — столик с пустыми стеклянными чашами. Каждый гость храма брал одну, проходил к алтарной купели, наклонялся и наполнял свою чашу священной водой.

Старшая жрица, убедившись, что все готовы, затянула благодарственный гимн, и ее пение подхватили сперва остальные жрецы и жрицы, а затем и некоторые офицеры. Лично я скорее просто открывала рот, чем издавала звуки.

Благодарственный гимн сменился поминальной молитвой.

Ни родители, ни я никогда не были глубоко религиозными, но сейчас торжество и поклон воинам, пожертвовавшим своей жизнью ради защиты нашей страны от сокрушительных набегов варварских племен, тронули меня.

Дождавшись очереди, я выплеснула воду из своей чаши на алтарь. И вздрогнула, когда капли воды не стекли с камня, как у всех прочих, а сложились в замысловатый бриллиантовый узор, осветивший храм короткой вспышкой. Мгновение — и все стало как обычно, серый мокрый камень. Но…

Неужели мне показалось? Ведь больше никто ничего не заметил? Или заметил?

Я прошла мимо алтаря и встала в строй, осторожно оглядываясь по сторонам. Но вроде бы на лицах присутствующих офицеров и служителей ничего такого не проступило… и только один взгляд заставил меня напрячься. Главная жрица смотрела, не отрываясь, но и не переставая при этом петь гимн для тех, кто все еще хотел отдать дань памяти ушедшим.

Вот служительница поймала мой взгляд и едва заметно кивнула в сторону. Я посмотрела туда и увидела узкую дверь, ведущую во внутренние помещения храма. Готова голову на отсечение дать, еще совсем недавно, когда мой взгляд рассеянно скользил по стенам, никакой двери там не было! А теперь…

А теперь я не могла понять, чего хочу больше: чтобы ритуал как можно быстрее закончился или чтобы он не заканчивался никогда, потому что я и хочу войти в ту дверь, и боюсь.

Родители заметили мое состояние.

— Мелани? — тотчас окликнула меня мама, достаточно тихо, чтобы никого не потревожить.

— Ты видишь в стене дверь? — в лоб спросила я.

— М-м-м… Нет. А ты видишь?

Я кивнула.

Мама нахмурилась, а я попыталась вспомнить, знаю ли я что-нибудь о дверях-невидимках. Увы, в прошлом Эдвин аккуратно убирал влияние храма. Точнее, он поддерживал группу жрецов, придерживающихся довольно радикальных взглядов, в том числе и не одобряющих образование для женщин. Именно жрецы Водного учения Святого Риаса первыми заговорили о том, что пора вспомнить заветы предков и вернуться на праведный путь, на котором предназначение женщины — вести дом, воспитывать детей и ходить в храм. А служить в нем, кстати, нельзя. В смысле — только на подсобных работах.

Церемония закончилась, последняя чаша опустела, стихли слова молитвы.

Жрица уверенно приблизилась ко мне.