Вторая рота

сдвинута вбок, веник у мусорной урны стоял не так, как обычно, а на

столе лежала чайная ложка.

Шматко заволновался.

Он быстро подошѐл к столу и стал один за другим выдвигать

ящики. Его взволнованное лицо постепенно смягчалось, но, когда он

открыл ящик под индексом «Хрень», он побагровел и громогласно

заорал на всю казарму:

– Соколов, ко мне!

Каптѐр не замедлил явиться.

Он смотрел на прапорщика невинными глазами, но матѐрого

прапорщика провести такими взглядами было невозможно.

– Где лезвия, Соколов? – грозно спросил Шматко. – Где лезвия, я

тебя спрашиваю?

77

– К-к-какие лезвия? – офигел каптѐр, не ожидавший такого

вопроса.

– Ты мне ещѐ скажи, что не заходил сюда, Соколов. Ну скажи…

– Ну п-п-почему, заходил, – понур кивнул боец.

– Тогда где лезвия? Отвечай! – Шматко смотрел на Сокола, как

питон на свою жертву. – Здесь в столе лежала начатая пачка лезвий!

Прапорщик выдвинул ящик, и Сокол сразу увидел синюю

коробочку с лезвиями, которая лежала сверху.

– Так вот же она, – сказал каптѐр, – на месте лежит…

– «Вот же она»! – передразнил его прапорщик. – Ты что, Шматко за

тупого держишь, а, Сокол? В этой пачке семь лезвий, а было девять!

Девять, понял, б…?

Соколов молча переминался с ноги на ногу, виновато опустив

голову. Он явно не ожидал от прапорщика такой въедливости и

наблюдательности. Вот что значит недооценивать начальство.

– Только не говори мне, что брился! – продолжал бить в цель

Шматко. – Ты ещѐ пушок носишь! Лучше тебе, ефрейтор, во всѐм честно

признаться: так, мол, и так, решили водички вскипятить… А?

– Какой воды, товарищ прапорщик, эти лезвия мы… – В голову, как

назло, ничего не приходило, Шматко застал каптѐра врасплох. – Эти

лезвия мы…

– Ну что ты замыкал, Соколов? Ну…

– С чего вы взяли, что мы воду кипятили? – вздохнул Сокол: так и

не найдя подходящего ответа, он решил использовать вопросы.

– Смешной ты, Соколов, – по-недоброму ухмыльнулся Шматко и

стал загибать пальцы: – Лезвий нет! В мусорке ошмѐтки проволоки…

Электричества в части нет! И они не кипятили! Лучше МНЕ признаться,

чем Бородину!

– Товарищ прапорщик, мы даже включить не успели, – сдался

Сокол.

78

– Включить не успели, а света нет! Не с того ты карьеру каптѐра,

Соколов, начал!. Всего ночь прошла… а лезвия уже пропали… чайник

сломан!.

– Почему сломан? – удивился Сокол.

– Потому что не работает, – заявил прапор и воткнул вилку

электрочайника в розетку, – вот, полюбуйся! И это в первый же день,

Соколов!

– Так там электричества нет…

– Кх-м… Самый умный, да? – привстал прапорщик. – Значит, так,

умник, бери пассатижи, стремянку – и за мной!

Сокол поплѐлся выполнять приказ своего проницательного

руководства.

А в это время у ворот части остановился синий микроавтобус

«Газель» с жѐлтой надписью «Электросети» на глянцевом боку.

Из «Газели» вышли два коротко стриженных, коренастых

мужчины в синих комбинезонах, один из них нѐс в руках оранжевый

чемоданчик с инструментами.

– Открывай, солдат! – развязно сказал он дневальному по КПП

рядовому Лаврову.

– А в чѐм дело? – подозрительно спросил солдат, берясь за трубку

телефона внутренней связи. – Представьтесь, пожалуйста.

Сотрудники «Электросетей» снисходительно улыбались, глядя на

недоверчивого воина.

– Слушай, у вас в части электричество есть? – спросил тот, что с

чемоданчиком.

– Нет!

– Во-о-от! А мы приехали, чтоб оно было! Давай открывай!

– Сейчас, – кивнул Лавров, поднял трубку телефона и набрал

номер дежурного по части.

79

Электрики, ухмыляясь, наблюдали за въедливым солдатом.

Странные люди всѐ-таки, эти военные: им свет несѐшь, а они

сопротивляются, не могут без сложностей…

Уже полчаса Сокол, под присмотром Шматко, ковырялся во

внутренностях трансформаторной будки, но понять причину аварии так

и не мог. По виду всѐ было в полном порядке, а проверка тестером

показала, что электричество на трансформатор просто не поступает, а

значит, поломка, скорее всего, произошла где-нибудь за территорией

части.

Сокол сказал об этом прапорщику, но тот уже уверил себя в том,

что причиной отключения света был бальбулятор, сооружѐнный

солдатами из его лезвий, поэтому был глух к доводам разума.

– Давай чини, Соколов! – рычал он. – Сумел нагадить, сумей и

подчистить… Если починишь – считай, что ничего и не было… Только

смотри, чтобы тебя там не шандарахнуло!

– Не шандарахнет, товарищ прапорщик, – ответил провинившийся

каптѐр. – Говорю же, сюда электричество не поступает… Обмотка целая,

следов замыкания не видно… Может быть, это на линии что-нибудь…

– Соколов! – рявкнул Шматко. – Ты мне здесь горбатого не лепи,

работай!

А из-за угла казармы в этот момент появились гражданские

электрики, которых сопровождал подполковник Колобков.

– Ну как дела, прапорщик? – спросил Колобок, и Шматко дѐрнулся

от неожиданности, но среагировал почти мгновенно:

– Работаем, товарищ подполковник!