Вторая рота

шкафа и прикрывая дверки. – Я сегодня только первый день, ещѐ ни в

чѐм не разобрался, так что придѐтся подождать…

– Первый день, а уже жмѐтся! – возмутился Гунько. – Что дальше

будет?

Глядя на Сокола, Медведев и Кабан сокрушѐнно покачали

головами. Каптѐр дружески улыбался, но от шкафа не отступал.

Всем стало понятно, что доступ к сокровищам Шматко им пока

заказан. «Черпаки» заняли позиции вокруг стола.

– Короче, Сокол, ты должность получил? – строго спросил

Медведев.

– Ну.

– Что «ну», товарищ ефрейтор? Где? Наливай!

– Кабан, там, во втором ящике снизу. – Сокол показал на тумбочку

возле двери. – Доставай!

Кабан извлѐк на свет Божий белый фаянсовый чайник с

отколотым кончиком горлышка, сахарницу, четыре кружки и жестянку с

заваркой.

Подполковник Колобков был раздражѐн не на шутку. И причиной

его раздражительности была молодая супруга замкомандира –

медсестра Ирочка. Она всеми путями избегала исполнения своего

супружеского долга, и Колобок изнывал от этого и бесился. Причины

такого отношения Ирочки к своему мужу были просты – она его не

любила и в первую же ночь после свадьбы поняла, какую ошибку

совершила. Но теперь было уже поздно метаться, и семейная жизнь

Колобковых постепенно превращалась в ад.

71

Колобков шѐл по направлению к штабу по тѐмной дорожке, мимо

аллеи молодых деревьев. Подполковник зло хлестал рукой по листве,

вымещая на растительности своѐ дурное настроение. Но это совершенно

не помогало.

У входа в штаб было темно. Подполковник промахнулся мимо

ступеньки и оступился. Полетела фуражка, Колобков чуть не упал на

землю, его спасли только вовремя выставленные вперѐд руки. Тут его

и прорвало.

Наградив матами темноту, ступеньку и, разумеется, абстрактный

«бардак», который и есть совокупность всех отрицательных факторов

армейской жизни, Колобков призвал к себе Ходокова, который

дневалил по штабу.

– Я, товарищ полковник! – вытянулся в струнку боец.

– Головка от патефона! – заорал Колобков. – Почему возле штаба

темно, как у негра в жо… желудке?

– Так всегда было, товарищ полковник…

– Значит, хреново было, боец! Короче, чтобы повесил здесь

прожектор!

– Есть, товарищ полковник, – козырнул Ходоков, – завтра с утра и

повесим…

Колобок чуть не лопнул от такой вопиющей тупости:

– Какой «завтра», на хрен?! На хрена он завтра будет нужен?!

Чтобы через пятнадцать мину здесь было светло как днѐм! Время

пошло, Ходоков.

Дневальный ушуршал. Колобков стал раздражѐнно прохаживаться

вдоль штаба, пытаясь успокоиться, но бешенство и общее недовольство

окружающим миром были сильнее. Подполковника раздражало всѐ:

тѐплый звѐздный вечер, лѐгкий ветерок, месяц в барашках лѐгких

облаков, тупой Ходоков, ступенька, штаб и вообще вся эта часть и

служба.

Подполковнику вдруг захотелось упасть на асфальт, кататься по

нему и рычать во всю глотку. Ему с трудом удалось отговорить самого

72

себя от этой безумной затеи. Наконец Ходоков вернулся с прожектором

и полез на козырѐк. Теперь можно отвлечься на руководство монтажом

осветительного прибора.

А пока Ходоков занимался светоинсталляцией, в каптѐрке второй

роты в ожидании кипятка, который ни шатко ни валко пытался

вскипятить слабенький допотопный электрочайник, «черпаки»

обсуждали достижения своей армейской жизни.

– Вот сейчас у нас начинается правильная служба, – сказал

Медведев, расслабленно отвалившись на спинку стула, – на кухне – свои

люди… В каптѐрке – свои люди… Есть что пожрать… И есть где пожрать…

– Ну скоро там закипит? – нетерпеливо спросил Кабан.

– Ещѐ минут пятнадцать, – ответил Сокол, потрогав ладонью

алюминиевый бок чайника. – Прибор адский, похоже, что ему больше

лет, чем всем нам вместе взятым…

– Эдак мы до утра просидим, – недовольно заметил Гуня.

– Б… – Сокол заковыристо выругался одним из пассажей Шматко. –

Мне после сегодняшнего марш-броска помыться не мешало бы… Я

хотел ведро вскипятить, а с этим паровозом я, в натуре, до утра

провожусь…

– На хрена тебе? – удивился Медведев. – Завтра баня…

– Кому – баня, а кому – и увал, – ухмыльнулся каптѐр. – Я завтра в

город. Старшина за клеем посылает.

– За клеем? – хмыкнул Кабан. – А кого клеить будешь? Варьку?

– Да, нехило устроился, каптѐр, – сказал Медведев. – Каждую

неделю – в увал… Только, дорогой, придѐтся тебе, наверное, холодной

водой мыться. Но ничего, это даже полезно. Закалка, и всѐ такое…

– Ни хрена! – ответил Сокол. – Я кое-чего помощнее забацаю, чем

этот старичок.

Он открыл ящик с «ценными хренями», достал оттуда пачку

лезвий, катушку ниток и моток двужильного изолированного провода.

73

– Спички есть? – спросил он товарищей. – Электробальбулятор

сделаю! Им-то, наверное, ведро можно будет прокачать…

Сокол ловко скрутил лезвия нитками, проложив между ними две

спички, потом плотно присоединил контакты провода к лезвиям.

Кипятильник был готов как раз к тому моменту, когда закипел чайник.