Вторая рота

– Слыхал, говорят, Колобок с медсестрой развѐлся, –

многозначительно произнѐс Гунько, начав с новости, уже пару дней

будоражащей умы рядового, старшинского и офицерского состава

части.

– И что? – равнодушно спросил Медведев.

– Так, ничего… Думал, тебе интересно.

– Мне фиолетово, – выпуская мудрѐное кольцо дыма, изрѐк

Медведев, – по барабану.

Между товарищами по оружию и соседями по койкам повисла

пауза, густо сдобренная терпким табачным дымом. Казалось, что

говорить больше не о чем, но Гунько, как и положено русскому солдату,

сдаваться не собирался.

– Как там Сокол в отпуске? Давно вестей нету… – вздохнул он,

покосившись на Медведева.

– Вчера старшине звонил, – оживился Медведев. – Матери

операцию сделали… Прошла успешно…

– Ну и слава Богу, – улыбнулся Гунько. – Он когда должен

вернуться?

– Через пару дней…

– Скорее бы, – мечтательно произнѐс Гунько и, сглотнув

набежавшую слюну, мечтательно добавил: – Колбаски хочется…

Деревенской…

168

– Не трави слюну, Гуня, – помрачнел Медведев. – Не завтракали

ведь ещѐ… Колбаска, ишь ты… А тарелку перловки не хочешь?

Ответить Гунько не удалось, в курилке появился Кабанов, глаза

которого возбуждѐнно блестели.

– Э-э… военные! Где вы ходите? – с лѐту наехал он на товарищей

и огорошил их новостью: – Лаврову посылка пришла! Айда!

– Не жизнь, а кино, – Гунько стал «бычковать» сигарету, –

захотелось колбаски – нате вам! – Снисходительно посмотрев на

Медведева, он добавил: – А ты говоришь – перловка… Отставить

перловку, товарищ солдат!

Но радость голодных «черпаков» была преждевременной.

Счастливый получатель посылки Лавров, Гунько и Медведев окружили

стол, на котором Кабанов с трепетной аккуратностью вскрывал

картонную коробку.

– Ты, Лавров, про таможенную пошлину, конечно, слышал? –

спросил молодого Гунько.

– Так точно, – не отрывая глаз от ловких рук Кабанова, ответил

боец.

– Двадцать пять процентов. – Медведев, как всегда,

придерживался предельно кратких и чѐтких формулировок.

– И это ещѐ по-божески, – добавил Кабанов, – в других частях –

пятьдесят…

«Черпаки» покачали головами, изображая этим то ли порицание

чересчур жадных коллег из других частей, то ли сожаление о своей

чрезмерной доброте и либеральности.

Последняя полоска скотча были взрезана, и Гунько, картинно

заправив за воротник носовой платок и вооружившись штык-ножом и

вилкой, подался к открывающейся коробке:

– Ну, Лавров, чем ты нас сегодня порадуешь?

– Тэ-эк-с…

169

Кабанов выложил на стол стопку компакт-дисков, пачку журналов

с кроссвордами, электронный «Тетрис», фотоплѐнку в упаковке,

десяток презервативов.

– Ну и на хрена тебе вся эта бодяга, воин? – спросил Гунько

Лаврова.

Тот только пожал плечами, он был разочарован не меньше своих

старших товарищей.

– От кого посылка? – спросил Медведев, подозрительно

прищурившись.

– От друзей… – вздохнул Лавров.

– Они чѐ, думают, ты в санатории отдыхаешь? Ты чѐ им про

службу пишешь, военный?

– Правду… Это они, наверное, прикололись…

– Да, классные у тебя корефаны, – сказал Медведев. – Добрые и

умные… Приколисты, так их…

– Так чѐ, я не понял, из жратвы вообще ничего нет? – взвился

Гунько, размахивая штык-ножом.

– Кажись, есть что-то. – Кабанов выудил со дна коробки пакет с

сушѐной рыбой. – Приколемся по рыбке?

– Рыба без пива – издевательство над организмом, – разочарованно

сказал Гунько.

– Ага, только воду целый день потом хлестать, – поддержал его

Медведев.

Кабанов отдал посылку Лаврову.

– На… Забирай своѐ барахло, – сказал он. – В следующий раз

пятьдесят процентов будешь должен.

Гунько и Медведев согласно кивнули – это было справедливо –

по понятиям.

А тем временем на другом конце казармы – в каптѐрке –

прапорщик Шматко боролся с сомнениями. Возле его стола стояло два

170

ящика пива, из которых он доставал то одну, то другую бутылку и

разглядывал этикетки.

– Так… Это у нас тѐмное… Это… Светлое… Употребить до… От,

козлы, а! И здесь надули, бляха-муха! На каждом шагу…

Как ни странно, но Шматко выглядел совершенно безрадостным,

что очень необычно для любящего выпить прапорщика, рядом с

которым стоят два ящика пива.

И тут в каптѐрку вошѐл капитан Зубов. Выглядел он радостным и

довольным.

– Николаич! Здорово! – поприветствовал он Шматко, на что тот

ответил угрюмым неуставным кивком и убрал бутылки под стол. Зубов

продолжал лучиться радостью: – Угадай, что вчера моя доча выкинула?

– Игрушку какую-нибудь… – нехотя попытался угадать Шматко.

– Узко мыслишь, Николаич, – рассмеялся Зубов и, подняв вверх

указательный палец, торжественно объявил: – Вчера моя Алѐнка пошла!

– Куда?

– Восвояси, куда! Просто пошла… Ножками… Топ-топ. – Капитан

пальцами выбил дробь на поверхности стола. – Сидела, гугукала, а

потом встала и пошла.

– Поздравляю, – без особого энтузиазма сказал прапор.