Вторая жизнь

— Я тебе, конечно, верю, — пропеваю, отцепляя Никиткины руки с шеи. — А ваши особенно, да? — киваю в сторону все еще голосящей Юльки и тихо хихикающей Ульянки.

Глаза блестят диким азартом что у одного ребенка, что у другого. Мне хочется испариться, раствориться на этом самом диване и сожрать пачку обезболивающих таблеток. Голова ноет от детских визгов, организм требует пощады. Признаться честно, я очень сильно отвык от такого. Держусь на плаву только ради обещания, что дал Полине. Я должен сделать все, чтобы не разочаровать родителей.

— Где он? — услышав громкий голос Лиски, резко возвращаюсь в исходное положение и шепотом прошу мелких прикрыть меня.

И они прикрывают. Да так, что у меня чуть внутренности наружу не вылезают.

Переглянувшись, толпа детворы с моего великодушного позволения вновь забирается на меня. Садятся поудобнее и свешивают ножки. А потом как запоют: «В Африке обезьяны, кашалоты», — совершенно не привлекая никакого внимания.

— Прикрыли, блин.

— Не убей его, — сквозь подушку слышу хриплый смех Макса и чувствую, что ко мне приходит мимолетное облегчение. При нем Лиска точно не станет меня кастрировать, так… подзатыльник, может, даст.

— Слезли, — смешно рычит, стоя напротив меня и детворы, что восседает сверху.

Я вижу ее ноги, облаченные строгие черные брюки со стрелкой и черные туфли-лодочки. Меня резко пробирает на смех, когда представляю, что старшая сестренка в образе бизнес-вумен будет меня отчитывать. От смеха подушки на мне начинают подпрыгивать, детвора, чувствуя скорое разоблачение, начинает горланить все громче и громче, отчего закладывает уши. Уверен, что не только у меня.

— Мам, мы, вообще-то, сидим, — с укором произносит Катька.

— И песню поем, — поддакивает Ульяшка, заставляя меня хрюкать, а Егора кататься по полу от смеха.

— Да? А мне кажется, что вы прикрываете злодея, — усмехнувшись, парирует в ответ молодая мамочка с характером самой настоящей стервы, если понадобится.

— Он не злодей, — тихо шепчет Никитка, пиная пяткой в бок.

— Значит, все-таки прикрываете?

— Ну, мама, — обиженно тянет самая мелкая, призывая на помощь остальных.

— Ну, теть Алиса.

— Теть Лис, так незя.

— Слезли, — тихо, но довольно уверенно произносит Лиска, и детей как ветром сдувает.

Скрестив руки на груди, продолжаю уверенно лежать и пялиться в… подушку. Мне интересно, что Лиска предпримет дальше. От нее можно ожидать всего чего угодно, но сегодня она вряд ли пойдет по стопам деток и завалится на меня. Слишком взрослая уже. Не ее уровень.

БА-БАХ!

Миг — и под детский вопль я с грохотом лечу на пол.

— Твою… — приподнявшись на локтях, оборачиваюсь в сторону зачинщика неприятностей на свою задницу и, видя довольное лицо Арсения, снова падаю на пол и начинаю ржать.

«Я дома», — первая мысль, что приходит в светлую голову.

Вредная, до ужаса вспыльчивая Лиска в обнимку со своим мужем смотрит на меня со счастливой улыбкой и со слезами на глазах. Рядом с Машей сидит ее любимый муж и по совместительству мой старший братишка Арсений. Мелкий Егор, голосящая кучка племянников, что бездумно заваливаются на меня снова. В сторонке стоит только что приехавшая Славка с мужем. А рядом с ними мама, вытирающая слезы, и папа, крепко прижимающий ее к себе.

Пора признать, я самый счастливый человек на свете.

Глава 29

Артем… или неожиданное открытие

Сидя в уютной комнате отдыха, что располагается в огромной по размерам бане и обустроена по последнему слову моды, я думаю об одном моменте, что прочно засел в голове и не желает ни в какую ее покидать. Моменте, который вот уже несколько часов подряд не дает мне покоя и терзает душу.

С одной стороны, я довольно отчетливо понимаю, что сложившуюся ситуацию можно спокойно приписать в бредовой. Нереальной. Но с другой… жизнь вообще порой дерьмовая штука, и случиться может все что угодно. И самое паршивое во всем этом безобразии, что ни богатый, ни бедный человек не имеют права выбора судьбы.

Здесь главенствует русская рулетка — и никак иначе. Только нелегкая судьба знает, с чем и когда придется столкнуться в привычной, полной гармонии жизни. Нам, простым смертным, дано лишь бороться и пытаться всеми силами вырваться из коварной западни, что поглощает с каждым днем все больше и больше. Озаряя внутреннее пространство души непроглядным мраком.

Сделав глоток виски старше меня на десять лет, я устало прикрываю глаза и отдаюсь согревающим душу воспоминаниям.

Мне приятно думать, что Полина безоговорочно доверяет мне. Сейчас доверяет. Каюсь, но я восхищен ее самоотдачей. Порой она позволяет мне слишком многое, силой переступив через себя. Я прекрасно это вижу, но упорно молчу. Не собираюсь ей помогать, это ее война. Она сама должна сорваться и все высказать. Здесь я ей не помощник.

А вот в делах постельных…

Она великолепна.

Несмотря на то, что меньше недели назад была совсем еще девочкой, Полина позволяет мне слишком откровенные вольности. Не скрою, порой она смешно смущается, прячет взгляд за опущенными волосами, но не сдается. Она учится, интересуется. И втягивается, радуя меня неимоверно.