Вторая жизнь

… Сегодняшний день обещает быть безумным. Ведь буквально через несколько часов родительское гнездо превратится в дурдом. Приедут все, кто жил здесь когда-то. Привезут с собой звонкий смех и счастливые улыбки. Я хотел, чтобы Полина поехала со мной, считал, что это идеальный день, чтобы познакомить ее со всеми сразу. Но она уперлась, словно баран. Аргументируя тем, что мне надо пообщаться с семьей, почувствовать их любовь и заботу. А не думать о том, как будет чувствовать себя она в моей доме. Пожалуй, она права. Для начала я должен наладить отношения с родней, а потом уже тащить сюда Поли.

Еще она посоветовала поговорить с отцом по поводу моих счетов. Он до сих пор держит их под амбарным замком. Полина уверена, что наказание пошло мне во благо. Грех отрицать, так оно и есть. Я действительно вспомнил, каково это экономить и жить как нормальные люди. А проведенные на даче выходные позволили окунуться в прошлое. В то самое, где были настоящие друзья, видящие во мне друга, а не кошелек на двух ногах. Они никогда не позволяли за себя платить, всегда складывались поровну. А если занимали в долг, то обязательно возвращали. Никто из ребят никогда не пользовался моим финансовым положением, с ними я всегда был на равных, даже несмотря на то, что по сей день являюсь наследником многомиллиардной империи.

Ребята стали мне семьей с первых дней тренировок. Именно они показали настоящую дружбу и поддержку, именно они научили меня уважению. Уважению, которого я до сих пор не потерял в их глазах. Я отчетливо помню блики счастья на лице каждого из них во время долгожданной встречи. Они знают, что для меня большой подвиг — оказаться на даче спустя столько лет. Особенно Сабуров.

— Бесишь меня.

— Отвали, дура.

— Хвати-и-ит, я все маме с папой расскажу.

— А я твоим пожалуюсь.

— Если не заткнетесь, то я им пожалуюсь! — повышаю голос, чтобы перекричать шалопаев, что внезапно завалились в гостиную, которую я оккупировал для себя.

Приподнявшись на локтях, высовываю голову из-за спинки дивана, позволяя рассмотреть себя во всей красе. Мелкие замирают в неверии, переступают с ноги на ногу и собирают пальчики в замок. Дурацкая семейная привычка, передающаяся из поколения в поколение. Скольжу заинтересованно любопытным взглядом справа налево и понимаю, что чужие дети растут быстро.

Я не видел их несколько месяцев по отдельности и больше года вот такой вот, дружной оравой. Неверие в детских глазах сменяется лисьей хитростью, и племянники одаривают меня таким взглядом, что сразу хочется провалиться в пропасть. На расстоянии двух метров я вижу, как бесенята пляшут в глазах каждого из них. Кожей чувствую, как дети составляют план моего захвата, заранее прикидывая пути отступления в случае очередного провала.

Ой, кажется, зря я себя рассекретил так рано…

— Артем, — верещит Юлька.

— Артем, — подключается к ней Варька.

— Ур-а-а-а, братишка приехал, — подыгрывает Егор, сидящий до этого безобразия в кресле очень тихо и скромно.

— Я соскучилась, — и снова писклявый детский голос Юльки, от которого порой закладывает уши.

— Я больше, — толкает ее Мишка, желающий занять первое место в гонке «Кто первый покалечит Артема».

— Не верь ей, — шепчет на ухо скромно подкравшийся из спины Никитка.

— Отвали, дурак, — Юлька голосит вовсю, изо всех сил пытаясь одержать победу.

Я смотрю на это безобразие, чувствуя, как на спину карабкается Никитка, и понимаю, что пора валить отсюда. Не из дома. Для начала неплохо было бы выбрать живым из гостиной, а там по обстоятельствам.

— Ма-а-ам, па-а-ап, — ору, падая на диван и перекидывая на себя Никитку.

Его заливистый смех словно красная тряпка для быка. Секунда — и толпа детворы вскарабкивается на меня и безжалостно начинает мучить. Щипать, кусать, пытаться скинуть на пол.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Я безумно сильно люблю племянников, голову сверну, если кто-то их обидит, но все же больше люблю их по одному. Все разом, как сейчас, — это полнейшее безумие. Вынос мозга на раз и два. Сопротивляться такому напору крайне сложно, а избавиться от него так и вовсе невозможно.

Мне всегда было интересно, почему козел отпущения я, а не Егор. Однажды я спросил у мелких, а они, ни капельки не стесняясь, ответили дружным хором: «Так он нас шоколадом снабжает, чтобы мы его не трогали». Хитрые маленькие детки.

Изгибаясь, словно земляной червяк и крича, я безуспешно пытаюсь скинуть с себя лишний груз.

— Они по тебе соскучились, — рядом с хохочущим Егором присаживает пузатая Машка.

— Я по ним тоже, — произношу, кое-как снимая с себя голосящую Юльку.

— Часто о тебе спрашивают, — она улыбается, и глаза ее сияют, словно васильковый сапфир.

Мне нравится Машка. Она веселая и трудолюбивая. Наверное, все дело в том, что она из простой семьи, где есть только мама и дедушка, скромно проживающие в трехкомнатной квартире в Воронеже. И я рад за брата. Рядом с ней Арсений немного изменился, стал более ответственным и серьезным.