Вторая жизнь

Откинувшись на спинку кожаного дивана, поднимаю задумчивый взгляд в потолок. Издалека я видел родителей Полины и точно могу сказать — не их она. Блондинка с миловидным лицом и небольшого роста вкупе с лишним весом никак не может быть биологической матерью Полины. Высокий и статный мужчина с копной рыжих волос и зелеными глазами, что по наследству передались сыну, не может быть отцом. Герман — другое дело. Рост и статность он взял от отца, цвет волос и улыбку у матери. Полине не досталось ничего.

Только слепой может не заметить, что она чужая в родной семье.

Я думал об этой житейской несправедливости час назад, полчаса назад мои мысли были заняты семьей Тарасовых. Сейчас — Полиной.

Не может быть в жизни таких совпадений, как одинаковое родимое пятно на пояснице. А еще цвет глаз и разрез, что передались от папы. Пухлые губки бантиком и уверенность во взгляде от мамы. Одна разница: тетя Вика шатенка от рождения, а Полина блондинка. Крашеная, правда.

До колик в пальцах, до адской боли в груди мне хочется докопаться до правды.

— А дядь Женя родом из Москвы? — ну же, пожалуйста, скажи, что да.

— Нет, он один из «понаехавших».

Сука!

Бокал виски с грохотом летит в плазму, что транслирует очередное порнографическое дерьмо. Под недоуменные взгляды парней я молча встаю и отправляюсь в бассейн. Сейчас мне нужно освежиться и пораскинуть мозгами на свежую голову. Что-то мне подсказывает, что дела здесь нечистые. Интересно, а Полина москвичка или нет? Надо бы у нее уточнить эту информацию. Потому что, если нет, есть шанс найти ее биологических родителей.

А сейчас…

Дерьмо!

Глава 30

Полина… и прекрасный белый конь

— Полина, ты нужна мне на кухне.

— Уже бегу, мамуль.

Закрутив на голове гульку и кое-как закрепив непослушные волосы резинкой и невидимками, мчусь на кухню, добровольно сдаваться в посудное рабство. Я сегодня в роли помощника шеф-повара, отвечаю за заготовки. Потому что подпускать меня к горячему чревато необратимыми последствиями. И мама это прекрасно знает, поэтому с удовольствием сунула под нос четыре термоядерные луковицы.

А все из-за того, что ни с того и ни сего я вдруг решила познакомить Артема с родителями, которые только вернулись из поездки. Последние как узнали, так тако-о-ое началось. Папу волновался, что поставить на стол, мама до сих пор вон переживает, что выбранное ею меню не понравится зятьку. О том, что вовсе не планирую делать Артема их зятьком, я промолчала.

Горько всхлипнув, продолжаю безжалостно шинковать лук, представляя на деревянной доске визгливого Артема. Это он виноват, что я сейчас плачу от лука. Не фиг было соглашаться на глупое приглашение соскучившейся девчонки.

— Расслабься, мелкая, так уж и быть, возьму весь удар на себя, — весело произносит Герман, который вчера внезапно решил остаться с ночевкой. Правда, утром он говорил то же самое. С того момента прошло уже полдня, а я до сих пор не вдупляю, что он имел в виду. Если думает, что Артема от тщательно продуманных мамой вопросов спасет их старая дружба, то он явно ошибается.

Сильно ошибается.

— Полина, ты что творишь? Зачем мне свежие огурцы в оливье?

Упс. Задумалась. Стоп. А когда это я успела покончить с луком?!

— Прости.

Так, ладно, о чем это я?

Ах да, точно. Вчера, разговаривая с Артемом по телефону на протяжении двух часов, я узнала очень интересную вещь. Оказывается, он до сих пор гостит в родительском доме. Второй день подряд. Стоит напомнить, что это его личный рекорд за последние два года добровольного отречения.

В связи с тем, что разговор по телефону не вызывает тех эмоций, что я привыкла испытывать, находясь рядом с ним, в мою голову пришла безумная идея, которую я тут же огласила вслух. Теперь вот расплачиваюсь. Не могу сказать кто виноват больше: демоненок, мечтающий поскорее увидеть Артема, или ангелочек, скромно разглядывающий его фото на заставке телефона. А может, вообще я.

С меня станется.

— Как дела?

На кухню снова залетает взволнованный Герман, только вот незадача, это замечаю только я. Склонив голову к плечу, начинаю рассматривать его со всех сторон. Побрит, причесан, но чертовски сильно взволнован. Неужели все-таки решил на свиданку свалить, а меня бросить одну на растерзание?

— Морковочку? — играя бровями, протягиваю ему кусочек морковки и тихо, чтобы услышал только он, шепчу: — Все в порядке?

— Угу, — мычит, похрустывая морковкой, которую он терпеть не может.

Киваю своим мыслям. Скольжу задумчивым взглядом по его губам, подпираю указательным пальцем подбородок и думаю: какого черта здесь творится?

— Гер?

— Задницу твою спасаю, мелкая, — перебивает.

Звонко чмокнув в щеку, братишка покидает кухню, а затем я слышу хлопок входной двери и тяжело вздыхаю. Ага, свою он задницу спасет, а не мою.

— Полина, заканчивай салатом и дуй в магазин. Майонеза нет.