Вторая жизнь

Здесь тоже зеленая лужайка размером с маленькое футбольное поле. А еще много-много ярких, источающих нежный аромат цветов: розы нескольких оттенков, астильба, мускари — это только то, что я знаю. И во всем этом царстве находится место бассейну с водой потрясающего лазурного цвета, словно ее одолжили у океана, белоснежной беседке с легкими белыми занавесками и небольшой зоне для барбекю.

Мы негласно останавливаемся на ступеньках, ведущих к зоне отдыха. За нами мальчики. Им настолько все интересно, что они молчат как партизаны, хотя, если принять в расчет слова Артема о них, то это повод озаботиться их здоровьем.

Дядя Женя готовит мясо, от аромата которого мой желудок бессовестно начинает урчать, а я заливаться краской, слыша за спиной смешки. Прикусив губу, ищу взглядом тетю Вику и нахожу. Женщина находится в беседке, расставляет посуду. Ее видно сквозь легкие занавески, то и дело танцующих в паре с ветром.

На ней белая свободная футболка и, судя по всему, обычные джинсы, на голове гулька из собранных волос. Опускаю взгляд, смотрю на себя и вспоминаю свое отражение в зеркале, увиденное, перед тем как покинуть квартиру. Белые кроссовки, светло-голубые укороченные джинсы и белая футболка, только в обтяжку. Мы с этой женщиной еще не знакомы, а я уже вижу, что у нас до безумия одинаковые вкусы на вещи, а может, не только на них. Один дом чего только стоит.

— Всем привет, — кричит Артем, заставляя меня от неожиданности вздрогнуть.

Дядя Женя, увидев нашу скромную компанию, широко улыбается. Сразу видно, что гостям он безумно рад. Улыбаюсь в ответ и я, не забывая махать, как пингвины из «Мадагаскара». Сделать шаг вперед и обнять папочку я еще не готова. Про мамочку вообще молчу. Меня, если честно, эта уверенная в себе женщина до чертиков пугает. Ну, куда деваться, раз обещала быть здесь?

— Рад вас видеть, проходите, скоро все будет готово, — кивает в сторону беседки папа.

Стою. Боюсь сделать шаг в сторону. Сейчас я нахожусь словно на распутье дорог — впереди неизвестность.

— Пошли, — тянет за собой Артем.

— Я боюсь, — пищу, упираясь ногами в идеально ровный газон. Они что, его каждый день стригут, что ли? И когда я успела очутиться именно на нем?

— Не ссы, — в спину упираются четыре ладони и дружно толкают вперед. Не выдерживаю, спотыкаюсь на ровном месте. Артем успевает сгруппироваться и поймать меня, а затем засмеяться, привлекая к нам ненужное пока внимание.

— Дайте ей привыкнуть, чего набросились? — отсмеявшись, Артем отчитывает близнецов, пока я прячу свое красное от смущения лицо у него под мышкой.

— А чего она стоит? Мама ждет все-таки.

И правда, ждет. Чего это я прячусь, как малое дитя? Непорядок. Ой, непорядок.

Аккуратно выглядываю из-за плеча Артема и вижу женщину, схватившуюся за перила беседки. Мне до нее не больше десяти шагов осталось, но я стою, по-прежнему прячась за Артемом. Откуда-то появляется страх, что я ей не понравлюсь и она разочаруется во мне. Глупо, но куда деваться. Девочки, вообще, порой такие выдумщицы, что им самим страшно становится от своих же мыслей.

Красивые карие глаза заволокло пеленой непролитых слез. Красивые губы подрагивают. Их хозяйка вот-вот впадет в истерику. Тонкие женские пальцы впиваются в перила беседки, плечи с каждой секундой подрагивают сильнее прежнего.

Словно в замедленной съемке, наблюдаю трогательную картину: к женщине подходит дядя Женя, аккуратно обнимает за плечи и притягивает к себе. Дарит легкий поцелуй в макушку и шепчет успокаивающие слова на ухо.

На расстоянии десяти шагов я слышу чужие всхлипы и молитву.

От накопившейся в груди боли прикрываю глаза, открываю рот в немом крике, глотая соленые слезы, наполненные горем чужих-родных людей.

— Пошли, — кивает на родителей Артем.

— Да, конечно.

Маленькими шажочками добираемся до беседки. Останавливаемся рядышком и ждем.

— Вик, она здесь, — легкий поцелуй в висок и виноватая улыбка, адресованная мне.

Еще вчера вечером я сомневалась в адекватности своего решения, но сейчас, видя перед собой раненую жизнью женщину, понимаю, что правильно сделала, когда согласилась погостить в этом чудном доме.

Смотря на ровную осанку и подрагивающие плечи тети Вики, перевожу взгляд на дядю Женю и приподнимаю бровь в немом вопросе. Он должен был подготовить семью к нашему приезду, должен был рассказать близнецам и жене. И рассказал. Близнецам по ходу дела вообще фиолетово, а вот тете Вике не верится до сих пор.

— Да-да, конечно.

Женщина отстраняется от мужчины, делает глубокий вдох и, едва затаив дыхание, поворачивается в нашу с Артемом сторону. Хлопает глазами цвета жгучей карамели и молчит. Ее губы снова начинают подрагивает, из глаз одна за другой скатываются слезы.

Не выдерживаю этих эмоциональных качелей. Делаю резкий шаг вперед и обнимаю ту, что до сих пор празднует мой день рождения, даже когда я не рядом.

— Все хорошо. Не плачьте, — шепчу, глотая слезы и чувствуя содрогания пока еще чужих плеч. Надеюсь, время расставит все по своим местам, и когда-нибудь наступит время, когда в этот дом я буду приезжать как в свой родной.