Вторая жизнь

Швырнув на стол накрахмаленную салфетку, которая, словно губка, впитывает в себя красное вино и становится отвратительной на вид, напоминая грешную душу бабули, она уверенной походкой направляется на выход. Около двери тормозит, разворачивается и смотрит на всех свысока. «Ох, больно ей будет падать», — проскальзывает мысль в голове. Цокает языком и обращается к мужу, который вот прямо совсем не обращает на нее внимания.

— Ты идешь?

Ох, если бы я таким голосом обратилась к Артему, он бы точно меня грохнул.

— Нет, — качает головой дед. — В ближайшие дни я подам на развод, а ты, будь добра, подпиши все без выкрутасов.

Глава 44

Полина… или скелеты продолжают покидать крепость, обреченную на молчание…

— Нет, — качает головой дед. — В ближайшие дни я подам на развод, а ты, будь добра, подпиши все без выкрутасов.

— Что? — вскрикивает, обдавая всех холодным потоком ненависти, бабуля.

Смотрю на деда, вижу его непоколебимую уверенность в своих действиях и восхищаюсь. Нет, ну на самом деле не каждый ведь может заявить женщине спустя пятьдесят лет брака, а то и больше, о разводе. Это просто надо уметь.

— Ты так и не смогла полюбить мою племянницу. Но хуже всего, ты лишила ее материнского счастья.

Слова, сказанные спокойным, но уверенным голосом бьют наотмашь. В гостиной воцаряется ошеломляющая тишина, слышны только гулкие удары сердца. Моего и мамы Вики, что, прислонившись к окну, скатывается по стеклу на пол, наплевав на приличия.

— Да пошли вы все к черту. Прав был отец, когда говорил, что не сделаешь ты меня счастливой, — кидает напоследок бабуля и громко хлопает дверью.

— Да, сейчас я думаю так же, — шепчет себе под нос дед, но в такой тишине его слышат все.

Господи, сколько еще скелетов в этой семье? А сколько тайн мне придется узнать и… смириться.

— Пап?

Опускаю взгляд на маму Вику и чувствую, как сердце начинает отбивать ритм усерднее. Еще немного, и порвет грудную клетку. Падаю на колени, обнимаю маму Вику за плечи и прижимаю к себе. Краем глаза замечаю движение папы Жени в нашу сторону и отрицательно качаю головой. «Я сама, я справлюсь», — пытаюсь передать ему телепатически.

— Твоя… мама, — горько усмехается дедушка и совсем не радостно заканчивает, — не может иметь детей.

— Но…

С каждым словом, с каждым новым признанием становится тяжело дышать.

— Моя сестра. Тебе было два годика, когда она с мужем погибла в аварии. Тогда я решил, что для всех будет лучше удочерить тебя. Мои родители были не против, а отец твоей… мамы… тоже. Он умный мужчина был и понимал, что к чему. Тебя все приняли, любили, как я наивно считал все эти годы.

— Но ваша история любви? Там все так красиво было, — всхлипывая, произносит мама Вика.

— Ты знаешь только то, что тебе позволили узнать, — столько любви во взгляде, что я сама не сдерживаюсь и всхлипываю. — Мы действительно любили друг друга, первые несколько лет с ума сходили. Твой дед наступил себе на горло и принял меня в семью с условием, что он помогает нам с клиникой, а я беру фамилию жены. По его мнению, бизнес должен остаться в семье в случае развода. Поначалу действительно все было хорошо, да только детки не получались у нас. А когда не стало Кати и Севы, я понял, что тебя, скорее всего, отдадут в детский дом, потому что мои родители уже были не в том возрасте, и я твоя последняя надежда. Я счастлив, что поступил тогда правильно. Что касается дальнейшей жизни, так здесь все просто: мне было тяжело тянуть дела клиники и находиться на операциях. И когда случился тот злосчастный день, стыдно признаться, но я вздохнул с облегчением. Мне нравится преподавать, нравится учить студентов новому, я жил этим и живу, а твоя мама привыкла к другой жизни. Первые несколько лет она держалась, а потом начала проситься в столицу, я отнекивался, наивно думал, что она смирится с провинциальной жизнью. Но нет, она не смогла смириться и, как оказалось, начала продумывать будущее… твое будущее. Помнишь тот вечер, когда ты нарядилась во все черное, а потом сбежала? Тогда мы впервые за долгое время поговорили по душам. Тогда я понял, что не быть нам вместе, что не сможет она любить меня без клиники. Задумался о разводе, но ты преподнесла нам сюрприз, — моргает, пускает скупую мужскую слезу и улыбается, смотря на меня. — Я помню, что ты должна была рожать в другом роддоме, и до сих пор не совсем понимаю, как ты оказалась в том. Но что сделано, то сделано. Главное, что она нашлась, и ты счастлива.

— Мама… она, — мама Вика запинается, но дедушка, кажется, понимает ее без слов и, кивнув, продолжает:

— Нашла покупателей. Всю клинику она продавать не хотела, ее волновал доход. Она решила выдать тебя замуж за совладельца и остаться в плюсе.

— Вот сука! — рявкает Герман, ударяя кулаком по столу.

Полностью с ним согласна. Провернуть такую аферу надо уметь. А еще надо как минимум иметь вагон ненависти к человеку, чтобы против воли выдать замуж за нелюбимого.

— Какой ужас! Немыслимо.

Увы, но мир больших денег и возможностей порой чересчур жесток.