Вторая жизнь гридня Степана

– Ничего, – думал я. – Переход из грязи в князи, дается нелегко. Женщина еще не поняла, что она теперь в другой категории, где к вещам совсем другое отношение. В испытании большими деньгами не у всех получается остаться нормальными людьми. Но пока, как мне казалось, Сережины родители проходят его довольно успешно.

Но все имеет конец, закончились и наши сборы. Оформлены документы, получены визы, и отец с довольным видом отвез нас в аэропорт.

Самолет, в котором мы должны были лететь, произвел на меня сильное впечатление. В первый раз за время пребывания в этом мире, я перестал думать о нем с пренебрежением. Человечество здесь вполне обходилось без одаренных, решая все проблемы умом, а не силами дара,

Конечно, мне доводилось летать на пассажирских дирижаблях, где имелись роскошные номера с гидромассажами и прочим, но одно только то, что мы будем лететь всего два часа, а не двое суток, перевешивало все достоинства дирижаблей.

Около входа на регистрацию мы попрощались с отцом, когда он обнял меня, я шепнул:

– Будь осторожен, не лезь на рожон. И вали всех наглухо. С бандитами, не церемонятся.

Он удивленно уставился на меня и молча кивнул. Его прощание с мамой было более эмоциональным. Мама перечисляла ему имена своих подруг, о которых отец должен забыть и не вспоминать до нашего возвращения. Наконец, они оторвались друг от друга и мы, зарегистрировавшись на рейс, уселись в ожидании сообщения о посадке.

Когда самолет взлетал, у меня все-таки появился легкий мандраж. Я давно привык к тому обстоятельству, что мне по силам создать щит, сохраняющий жизнь при авиакатастрофе. Но сейчас мои возможности в этом плане, оставляли желать много лучшего. Поэтому я, как и остальные пассажиры, надеялся, что поломка самолета пройдет в другой раз и не со мной.

Шло время, двигатели лайнера мерно гудели. В иллюминаторе под нами виднелось бескрайнее море облаков. Пассажиры оживились, послышались разговоры и смех.

– Сережа, ты как себя чувствуешь? – обратилась мама ко мне.

– Нормально, – кратко ответил я, не отворачиваясь от иллюминатора.

– А я вот боюсь ужасно, – пожаловалась она.

– Не бойся, все будет хорошо, – сказал я и машинально погладил ее по бедру.

Я продолжал смотреть на облако, когда почувствовал напряжение, разлившееся в воздухе рядом со мной.

Оторвавшись от иллюминатора, я обнаружил, что мама с серьезным лицом внимательно разглядывает меня.

– Мам, ты чего? – спросил я.

– Сережа, ты, что только что сделал? – слишком спокойным голосом спросила она.

Я смотрел на нее и чувствовал, как краснею.

– Ничего, – пришлось ответить мне.

– Как это ничего? – возмущенно зашептала она. – Ты меня погладил по ноге, как будто я тебе подружка деревенская! Я, между прочим, мама твоя!

– Прости, я нечаянно.

– За нечаянно бьют отчаянно, – не успокаивалась мама. – Радуйся, что отца с нами нет, получил бы на орехи!

– М-да, – размышлял я. – Неловко вышло. А может и к лучшему, будет одеваться скромней и не дразнить меня своими прелестями. Не будешь ведь объяснять, что я теперь не совсем ее сын. Вернее, телом то сын, а вот разумом не очень.

– Ты совсем не слушаешь, паршивец! – тихо сказала мама, выкручивая мне ухо. Вместо того, чтобы завопить, я показал глазами в сторону соседа, с любопытством разглядывающего нашу возню..

Тут мама немного пришла в себя и, невинно тому улыбнувшись, оставила ухо в покое.

Сосед расплылся в улыбке и начал что-то экспрессивно говорить по-итальянски. Мама благосклонно его слушала, не понимая ни слова.

На мое счастье, стюардессы начали разносить еду, и неловкая ситуация временно рассосалась.

Мы перекусили кусочком курицы с картошкой, и запили ее стаканом сока. Я же завистливо наблюдал, как сосед оприходует вторую бутылку австрийского пива. Мне, к большому сожалению, выпить пива никто не дал.

Вскоре нам предложили застегнуть ремни и приготовиться к посадке.

Когда мы вышли из самолета, нас встретило серое небо и мелкий моросящий дождь. Бегом мы залезли в автобус и поехали к зданию аэропорта. К моему удивлению, особого столпотворения там не было. Мы совсем недолго ожидали багаж и, загрузив его на тележку, отправились к выходу. Там нас ожидал Томас Борнхольт собственной персоной. Он галантно поцеловал мамину руку, а мне добродушно взъерошил голову.

Было достаточно только одного взгляда на него, чтобы понять, передо мной находился низкоранговый одаренный.

Он также пробежал по мне взглядом, и я почувствовал легкую щекотку между лопатками.

– Давай-давай, старайся, – подумал я. – Поглядим, как ты сквозь мой "скрыт" пройдешь.

Я поставил "скрыт" на источник сразу при выезде из дома. И сейчас для любого одаренного во мне кроме тусклой искорки дара ничего не было видно. Если Сережу заметили всего полгода назад, то совсем не с руки светить быстрое увеличение источника. Интуиция подсказывала, с этой учебой не так все просто. Поэтому еще пару дней назад я продумал этот момент.

Зато источник Борнхольта был совершенно открыт для меня.

– Интересно, они тут живут, совсем мышей не ловят! – удивился я беззащитности швейцарца.