Вторая жизнь гридня Степана

Втроем мы погрузили все вещи в багажник автомашины Борнхольта и отправились в путь. Поездка из Женевы до Лозанны не заняла много времени. Мы с мамой всю дорогу смотрели в окна на зеленые аккуратные пастбища и не менее аккуратные домики под красными черепичными крышами. Машина тихо катилась по ровному асфальту.

Я же вспоминал последнюю поездку в Альпийскую республику, так у нас называлась Швейцария, находящаяся под патронатом Тевтонского ордена. Меня с десятком поддержки командировали в Берн, в помощь тамошним инквизиторам. Генерал-аншеф нашего полка, которым по традиции не могли командовать офицеры ниже генеральского чина, граф Волконский Павел Дмитриевич долго размахивал перед моим носом листком бумаги, в котором, по его словам, вкратце перечислены мои заслуги, и требовал не менее добросовестно поработать на чужбине.

Уже потом я узнал, что командировкой обязан гроссмейстеру ордена Конраду Второму, написавшему письмо императору Константину, в котором среди прочих желаемых экзорцистов, упоминалась и моя фамилия. Если бы не это письмо, за звание гридня-экзорциста пришлось бы служить еще лет пять-шесть. Командировка оказалась тяжелой. Я выполнил свою задачу, оставив в подземных лабиринтах под Берном всех своих сослуживцев. Именно потому, сейчас разглядывал живописные пейзажи без всякого энтузиазма. В памяти навсегда осталась зловещая трехметровая фигура перерожденного в центре большой пещеры, Одним легким касанием силы он убил моих товарищей. Мне жутко повезло, в том, что ему приходилось держать создаваемый портал в Иной план и он не мог все силы отдать на борьбу со мной, как это сделала через десять лет одна ведьма. За доли секунды, что ушла у него на расправу, я успел схватить в ментальные тиски его разум. Не помню, как протекала схватка, знаю лишь то, что боевая пятерка инквизиторов, обнаружила меня без сознания рядом с разрушенным порталом. Меня посчитали мертвым, как и рядовых и лишь на поверхности поняли, что я еще жив.

Глядя в залитые дождем стекла автомобиля, я размышлял, что ожидает меня здесь на этот раз.

Когда мы въехали в городское предместье, дождь закончился и, тучи начали расходиться. С десяток минут наш автомобиль пробирался по узким улочкам в поисках будущего жилья, снятого для нас. И, наконец, остановился рядом с небольшим двухэтажным домом, сплошь увитым плющом. Когда вышли из машины, на улице нас уже встречала высокая пожилая женщина с натянутой на лицо маской гостеприимства. Радостно улыбаясь, она пригласила нас пройти.

Когда мы приступили к осмотру квартиры, мамино настроение начало портиться. И было вполне понятно от чего. Двух крохотных комнаток на втором этаже и не менее убогой кухоньки с газовой плитой и корзиной угля рядом с чугунной печкой, она никак не ожидала, поэтому то и дело разглядывала голые стены под окнами в пустой надежде обнаружить там радиаторы отопления.

– Странно, – она тихо сказала мне на ухо. – Папа перевел такие деньги за аренду, я думала, что здесь нас ждет роскошная вилла.

Я ничего не ответил, так, как внимательно слушал разговор между Борнхольтом и нашей хозяйкой Гертрудой Зайдерс. Они особо не стеснялись, в выражениях, уверенные в том, что мы их не понимаем. Но для меня южно-тирольский диалект немецкого языка был вполне понятен. Ничего особо я, конечно, не услышал. Но одно было совершенно ясно – жилье нам было ловко подставлено.

Мысленно я усмехнулся, решив, что в данном случае нам пока ничего не грозит, можно пожить и здесь. Однако мамино лицо выражало недовольство все больше и больше, особенно после осмотра совмещенного санузла со старым желтым унитазом и заплесневелыми стенами.

– Мы здесь жить не будем, – жестко сказала она, повернувшись к Борнхольту. – Платить тысячу франков в месяц за это убожество – выкинуть деньги просто так. Герр Борнхольт отвезите нас в ближайшую гостиницу. Мы с сыном поживем там, пока не снимем более приличное жилье, в котором будет, по крайней мере, чистый санузел и нормальное отопление.

Лицо Борнхольта отражало полную растерянность, а из его беседы с мадам Зайдерс я узнал много нового о себе и маме.

– Что они себе позволяют! – возмущалась мадам, – у меня в этих апартаментах сын арабского шейха жил. А этим дикарям из варварской страны, видите ли, они не подходят. Русские разве там у себя не в землянках живут?

Совсем растерявшийся Борнхольт необдуманно пожурил ее за грязь в туалете, после этого старуха совсем разошлась.

Мама схватила меня за руку и потащила к выходу, хлопнув напоследок дверью.

– Интересно, – размышлял я, – что бы она сделала, если бы знала, как о нас отзывается мадам Гертруда Зайдерс.

Когда мы уселись в машину, мама сухо произнесла:

– Господин Борнхольт, надеюсь, задаток за аренду, переведенный мужем будет возвращен на его счет в ближайшие дни?

Я с интересом следил за поведением нашего провожатого. Сама, того не подозревая, мама, как лакмусовой бумажкой проверяла на нем серьезность намерений тех, кто затеял все это дело.