Вторая жизнь Марины Цветаевой. Письма к Анне Саакянц 1961–1975 годов

Анечка, посылаю Вам склеротические потуги «Метели», обратно же «не доведенные до ума», ибо его категорически нет, равно как и условий для его возникновения. Ваше письмо получила, разделила Ваши огорчения по поводу очередной проделки А. С.[749], хотя иной раз он шутит и на более жестокий лад. Относительно Вашего приезда: конечно, буду рада, как всегда — но лишь в том случае, что Вы не подорветесь на этой мине. Если трудно и «опасно», то пусть поработает почта. А там могу на один день выбраться сама (в отсутствие Ады Александровны), а если она обернется в подходящие для нас сроки, то приеду на сколько угодно. Решайте сами. Так в общем всё ничего; досадны лишь кое-какие непрокомментированные, отложенные или пропущенные частности — но несмотря на это, сделано очень много… и впервые. Относительно льна и женских козней[750] — это, несомненно, эпизод из путешествия Одиссея, когда он попал на остров Цирцеи. Волшебница околдовала его, и он, одетый в женские одежды, прял лен… Есть скульптуры и барельефы, росписи на чашах, этому посвященные. Можно сделать комментарий «затычку», чтобы потом заполнить. К сожалению, в моем Ларуссе об этом не упоминается — да всю «Одиссею» и не упомнишь!!! — Почему «вещество лишь знак»[751] надо искать у Гете, а не у философов? Это ведь, несомненно какая-то именно философская концепция часть чьего-то «идеалистического» учения и, вероятно, достаточно общеизвестного. Но тут, увы, я безграмотна абсолютно. Еще хуже Евтушенки. И да хранит меня Бог!

Тут резко похолодало, кудахчем вокруг огурцов и прочих насаждений, но все — суета сует. Итак, если сможете — приезжайте. Прочесть готовое — недолго. Чуть расширить преамбулу — тоже. Перечитала ее — она неплоха, но надо чуть подработать. Целую, будьте здоровы!

Ваша А. Э.

11 3 мая 1964 г.

Милый со, сегодня получила Вашу бандероль — о чем доложу завтра по телефону, если будете звонить. Надеюсь, что и мою бесталанную посылочку через Аду получили. Да, тут стало свежее — <…>[752] <ч>астенько, я хожу в свитере и юбке — зимней униформе — и иногда подтапливаю печку. Привела домишко во столько возможно образцовый порядок, прекратила всяческую готовку, вот только с огородом не все само идет из-за холода: то закрываю «насаждения», то раскрываю, отчего они быстрее не растут. Погода осенняя, а зелень весенняя, так что не грустно, всё говорит о том, что впереди — лето, а не зима. Скоро будут цвести пионы, жасмин. Георгины запаздывают, им холодно. На розах — бутоны, на бутонах — гусеницы, с которыми воюю. Рада была узнать, что в июне, Бог даст, Вам удастся выбраться сюда без работы!!! Только надо «подгадать» на хорошую погоду, которая скоро должна наступить и окончательно захватить и конец недели той, и начало следующей, в общем как-нибудь постараться набрать времени, не слишком отбирая его у основного отпуска. Нам обеим необходимо хорошенько проветрить голову — и вообще отдохнуть, погулять, побродить, насколько сумеем — бездумно.

Сейчас возьмусь за присланные Вами примечания — на беглый взгляд все выглядит пристойно. Пусть Вас не интригует эта мазня, взяла лист бумаги, и на нем уже что-то было написано, что обнаружилось, когда одну страницу уже написала. Как отпраздновали мамин день рождения? Смогла ли она улыбаться полным ртом или еще стыдливо, в ладошку?

Пишу всякую чушь, да и то через ж… кувырком, так как спешу на почту.

Умница, что нашли «лен да понудят…»[753] таким образом я еще раз убедилась в непогрешимости собственной памяти, принявшей Геракла за Одиссея. Какая разница?

Целую Вас, надеюсь Вас узреть в конце недели, если будут милостливы к нам боги.

Ваша А. Э.

Шушка, оставшись со мной наедине, совсем перестала болтать. Ну что за кошка!

Спасибо за хлопоты о моем заработке (сиречь работе!).

12 3 мая 1963 г.

Милая Анечка, пишу по принципу тети Аси, увеличив «рабочую площадь» открытки. Как Вы доехали, как довезли свой силос, как довезли загар и румянец? Погода и после Вашего отъезда держится «на уровне», сходила сегодня с Ирой опять к долине, к ручейку, в котором Ира аж ноги пополоскала… Лес оперяется зеленым пухом, подснежники отцветают, а мать-мачехи, Иван-да Марья подрастают, и очень-очень жаль, что Вы не смогли еще погулять, позагорать. Девка[754] становится умнее и краше с каждой минутой, прыгает, кусается, ловит мух, только вот плыть по-прежнему не умеет: в банке тонет, а в блюдце садится. Сегодня провожаем Иру и — за работу, кума, за работу! В «Ленинградской правде» была статья, в которой поминался «Лебединая Стая» и «издевательская проза»[755]. Целуем Рыжего — а «почему?» пишите.

13 4 мая 1963 г.