Вторая жизнь Мириэль Уэст

7 октября 1926 года

Дорогая Мириэль!

Ты ведь уже не злишься из-за той статьи в Picture-Play, не так ли? В твоих письмах об этом ни слова, так что я надеюсь, ты меня простила. Все равно все почти забыли об этом из-за смерти Рудольфа[70].

Работа над новым фильмом, как всегда, изнурительна. Иногда я нахожусь на площадке до полуночи, и меня ждут на следующее утро ровно в шесть. Так что ты должна простить мой запоздалый ответ. Если бы не Сесил и Глория, чья работа просто гениальна, и другие замечательные люди на съемочной площадке, которые трудятся так же усердно, я бы дважды подумал об участии в этом сумасшедшем предприятии.

С Эви и Хелен все в порядке. Не прошло и двух месяцев в школе, а Эви уже лучшая в классе. Ее учительница действительно упоминала о склонности к нервозности. Что-то насчет выдергивания ресниц. Но я уверен, что она слишком остро реагирует из-за твоей предполагаемой болезни, безумия, царящего в семьях, и всего остального. Глория говорит, что такие привычки вполне нормальны для маленьких девочек. Она сама вырвала несколько ресниц в детстве, и посмотри, как она хороша.

Хелен сейчас произносит много слов – «папа», «Эви» (хотя это звучит как Эби), «чашка», «яблоко», «кролик» и, конечно же, «нет». Няня пыталась научить ее говорить «мама», указывая на твою фотографию на стене. Однако, похоже, это не сработало. Теперь Хелен называет «мамой» каждую фотографию, которую видит, независимо от того, кто там изображен. На прошлой неделе Глория и еще несколько человек из студии зашли выпить. Когда няня привела девочек в гостиную пожелать спокойной ночи, Хелен указала на тот скучный старый портрет твоего дедушки и сказала: «мама». Мы все от души посмеялись над этим.

Я напишу снова, когда появится время. Девочки шлют свою любовь.

Искренне твой,

Чарли

P.S. Как твое здоровье? Этот шкаф для лечения лихорадкой, который ты описала, напоминает мне нечто из романа Жюля Верна.

Глава 38

– Поторопись, копуша, – крикнула Жанна с вершины наблюдательной башни.

Мириэль остановилась на крутой лестнице на полпути вверх, чтобы перевести дыхание. Четыре дня назад, после третьего сеанса терапии, с ней все было нормально. Несмотря на головную боль, судороги, тошноту и герпес. Все это было ожидаемо и прошло на следующий день. Теперь она просто ощущала усталость, гораздо большую, чем в начале испытания.

– Иду, – ответила она, хватаясь за поручень. – Ты видишь что-нибудь?

– Нет… Да! Только кончик одного из них. Поторопись, иначе ты все пропустишь.

Каждый шаг требовал усилий, но Мириэль добралась до вершины как раз в тот момент, когда большой буксир с кормовым колесом запыхтел, двигаясь вверх по Миссисипи. Жанна вскочила на скамейку, и замахала руками.

– Осторожнее, Жанна. Держись одной рукой за перила.

Девочка не слушала, поэтому Мириэль схватила ее сзади за платье, чтобы страховать. На прошлой неделе одному из мальчиков удалось заставить проходящий корабль просигналить. И с тех пор Жанна сходила с ума от идеи повторить это.

– Эй! – крикнула она, все еще размахивая руками, как автомобильными «дворниками».

Буксир исчез из виду без единого звука.