Вторая жизнь Мириэль Уэст

Наконец перед ужином в пятницу на доске объявлений появился список. С номерами пациентов вместо имен. Мириэль протиснулась сквозь небольшую толпу, облепившую листовку, как стая кур. Они почти заблокировали главную дверь и голодных посетителей, пытающихся войти внутрь. В первое мгновение она не увидела своего номера. В отчаянии снова перечитала список. И он оказался там – вторым снизу. Пациента 367 включили в исследование.

* * *

В первый день, явившись на экспериментальное лечение, Мириэль не могла отделаться от дурных мыслей. Она приблизилась к аппарату, напоминающему горизонтальный шкаф, стоящий в углу лазарета, осторожными, мягкими шагами.

– Не нужно бояться, миссис Марвин, – подбодрил Док Джек, помахав ей.

Однако это был не страх, а какое-то тяжелое предчувствие.

– Вы хорошо чувствовали себя сегодня утром? – спросил он, когда сестра Лоретта сунула градусник под язык Мириэль.

Она кивнула.

– Нет боли в животе, кашля или необычной усталости?

Она покачала головой. Ее внутренности свело судорогой, и в животе немного заурчало, но это были просто нервы. И масло чаульмугры, которое она приняла за завтраком.

– Отлично. – Док Джек сделал несколько пометок в записной книжке, в то время как сестра Лоретта измеряла ей пульс и кровяное давление. Значения были немного выше, чем обычно, но все еще в пределах нормы. Ее температура, также нормальная, была записана вместе с другими жизненно важными показателями.

– Мы называем этот процесс гипертермией, – объяснил Док Джек, указывая на аппарат. – Вы будете лежать внутри в течение пяти часов, пока температура и влажность повышаются. Это, в свою очередь, повысит вашу собственную температуру, надеюсь, уничтожив некоторые бактерии в вашем организме. Сестра Лоретта будет с вами на протяжении всей процедуры, поить вас для предотвращения обезвоживания и следить за жизненно важными показателями. Вам все понятно?

Даже без термометра во рту Мириэль обнаружила, что не в состоянии говорить, и просто кивнула в ответ.

Сестра Лоретта протянула ей больничный халат.

– Все сняла, дорогуша? Даже свой корсет?

Прошли годы с тех пор, как Мириэль носила корсет, но она не потрудилась сказать об этом и молча разделась за ширмой. Больничный халат был подшит так, что оказался чуть выше колен. Несомненно, в этом была какая-то медицинская необходимость, но Мириэль не удержалась от улыбки. Была необходимость или нет, однако сестру Верену это точно не радовало.

Выйдя из-за ширмы, она обнаружила, что крышку уже подняли, обнажив дно. Ее улыбка исчезла. Теперь это приспособление напоминало не гроб, а широко разинутый рот. Док Джек похлопал по матрасу.

– Забирайтесь наверх, и мы начнем.

Мириэль колебалась, большая часть ее хотела ускользнуть обратно за ширму. Это ради дочерей, напомнила она себе, глубоко вдохнула и подошла к аппарату. Матрас оказался немногим мягче жесткой циновки. Она вскарабкалась наверх и вытянула ноги. Затем легла на спину, чуть подвинулась, пока ее голова не оказалась на подушке в дальнем конце устройства.

Док Джек опустил крышку, защелкнув ее по бокам с громким звуком. Снаружи оставалась только ее голова, торчащая через маленькое отверстие, которое еще больше уменьшилось, когда сестра Лоретта обернула полотенце вокруг ее шеи, чтобы предотвратить доступ воздуха извне.

У нее не было клаустрофобии, она не обманула сестру Верену и сейчас сама себе напомнила об этом. Но когда машина ожила, сердце Мириэль попыталось вырваться из грудной клетки. Теплый воздух покалывал ее обнаженную кожу.

– Все в порядке, дорогуша, – сказала сестра Лоретта, поглаживая виски Мириэль своими мягкими пальцами. – Просто дыши спокойно и медленно.

Сестра Лоретта была не самой опытной из медсестер. Мириэль казалось, что та не видит дальше своего носа даже в очках с толстыми стеклами. Она ходила шаркающей походкой и постоянно дремала на работе. Но из всех работников, с которыми Мириэль пришлось иметь дело, сестра Лоретта была самой доброй, и Мириэль была рада ее присутствию.

Постепенно влажный воздух, циркулирующий в аппарате, становился все горячее. Пот стекал по щекам Мириэль. Сестра Лоретта включила вентилятор, установленный в изголовье. Прохладный ветерок, овевавший лицо, был приятной, но мимолетной передышкой от нарастающей внутри жары.

– Насколько высокой должна быть температура? – поинтересовалась она.

– Около ста пятидесяти градусов[69].

– Мы уже близко? – Воздух внутри казался более горячим, чем за все это лето. А лето в Луизиане куда жарче, чем в Лос-Анджелесе.

– О нет, не совсем, – сказала сестра Лоретта, вставая на цыпочки и вытягивая шею, чтобы прочитать показания датчика на верхней части аппарата. – Осталось еще около сорока градусов.

Мириэль закрыла глаза и попыталась дышать медленно, как советовала сестра Лоретта. Загудел вентилятор. Устройство зажужжало. Температура еще повысилась.

Каждые несколько минут сестра Лоретта вытирала лоб Мириэль салфеткой, смоченной в ледяной воде. Она поднесла к ее губам соломинку, и Мириэль проглотила соленую, тепловатую жидкость, предназначенную для предотвращения обезвоживания.