Вторая жизнь Мириэль Уэст

Мириэль хранила тайну предстоящего испытания нового средства в течение всего дня. Вечером она присоединилась в зале отдыха к своим соседям по дому и остальным жильцам для просмотра фильма. Клуб поддержки устраивал это еженедельное мероприятие и обслуживал проектор – громоздкое приспособление, громко жужжащее во время работы.

В первые месяцы пребывания в Карвилле Мириэль редко посещала показы. Новое было здесь относительным термином, это касалось и фильмов, большинство из которых были двух- и трехбобинными, снятыми десять лет назад. Разношерстная обстановка зала отдыха тоже не располагала. Неровные ряды кресел-качалок, стульев с прямой спинкой, табуретов и инвалидных колясок, теснившихся перед экраном, не могли сравниться с кессонным потолком, мерцающей люстрой и обитыми бархатом сиденьями Million Dollar Theater[66].

Но по мере того, как тянулись долгие липкие летние ночи, Мириэль сдалась. Если игнорировать фальшивый аккомпанемент и тараканов, которые убегали обратно в свои укромные уголки всякий раз, когда для смены бобины зажигался свет, это было бы все равно что снова оказаться дома. Почти.

Сегодня вечером демонстрировали «Юдифь из Бетулии». Казалось странным видеть людей, с которыми она знакома лично – Генри, Бланш, сестер Гиш – на экране здесь, в Карвилле. Дома она никогда так себя не чувствовала. Слава богу, не крутили ни один из фильмов Чарли. Несмотря на то что она все еще немного злилась на него, ей было бы тяжело смотреть на мужа как на незнакомца, появлявшегося на экране в оттенках серого.

Во время второй смены бобин она проскользнула в заднюю часть зала, где Фрэнк продавал шоколадные батончики и жареный арахис. Она купила «Бэби Рут»[67], отломив половину для Айрин, когда та неторопливо подошла к ним.

– Док Джек сказал мне, что скоро они будут испытывать новое лекарство, – прошептала она Айрин и Фрэнку, когда очередь у киоска с конфетами рассосалась.

– Какого рода лекарство? – уточнила Айрин.

– Он не сказал. Но я подписываюсь.

– Не возлагай слишком больших надежд, chère.

– Док Джек, кажется, настроен очень оптимистично. Сказал, что я буду главным кандидатом.

Фрэнк покачал головой. Их разговор прервался, когда еще один житель решил купить кулек арахиса. Когда он ушел, Фрэнк повернулся к ним.

– Я торчу тут уже семь лет. Айрин, а ты? Скоро пять? – Та кивнула. – За время моего пребывания здесь они экспериментировали с десятками вещей – вакцинами, кислородной терапией, змеиным ядом, плазмой крови, сывороткой теленка. Два или три раза я был частью эксперимента.

– И? – спросила Мириэль.

– И я все еще здесь. Практически как и все остальные, кто позволял врачам тыкать и осматривать себя, сколько тем заблагорассудится.

– Но если никто не вызовется добровольно, мы никогда не найдем лекарство.

– О, вызовутся. И их будут десятки. Тебе повезет, если тебя выберут из большого числа нетерпеливых энтузиастов. – Свет погас, и завертелась новая бобина. Фрэнк понизил голос: – Скорее всего, вы все будете разочарованы.

– Это не очень оптимистичный настрой. – Она повернулась к Айрин, которая пожала плечами.

– Фрэнк просто не хочет видеть, как рушатся твои надежды, детка.

– Значит, ты тоже не собираешься в этом участвовать?

– До моего диплома осталось пять отрицательных тестов. Так близко, что я почти чувствую запах сладкого техасского воздуха. Я не стану делать ничего такого, что может все испортить.

– Сладкого? – картинно удивился Фрэнк. – Простите мой французский, но я слышал, что там пахнет коровьим дерьмом.

Они смеялись, даже Мириэль, пока кто-то из задних рядов не шикнул на них. Прокравшись с Айрин обратно на свое место, Мириэль обнаружила, что сосредоточиться на просмотре фильма невозможно. Фрэнк может не беспокоиться. Она не для того упустила свой шанс сбежать, когда они находились в Новом Орлеане, чтобы, вернувшись, сидеть сложа руки.

* * *