Вторая жизнь Мириэль Уэст

Это была не такая уж необычная история. Парень отправляется на войну, а вернувшись домой, обнаруживает, что девушка не дождалась его. Бывало и наоборот. Мириэль знала о многих отношениях, которые разрушились из-за войны, и считала, ей повезло, что Чарли был зачислен в резерв и уехал всего на три месяца на сборы в Вашингтон.

– О, она действительно передумала. Но не из-за другого парня. К тому времени, как я вернулся, у меня уже были проблемы, признаки болезни. Я подумал, что это от отравляющего газа, и решил, что со временем все пройдет. Как бы то ни было, она сказала, что для нее не имеет значения, что это, но мне следует обратиться к врачу. У нас был друг семьи – врач в Новом Орлеане. Он и поставил мне диагноз. У меня на тот момент была еще ранняя стадия, и он собирался тайно лечить меня. Я рассказал это своей девушке, и следующее, что я помню, – шериф у моей двери, который говорит, что мне лучше отправиться в Карвилл, иначе он сам повезет меня туда. В наручниках. – Фрэнк вздохнул, затем расправил плечи. – Могло быть и хуже.

– Хуже?!

– Шериф держал все в секрете. Никто в городе не узнал об этом. Избавил мою семью от позора.

– Откуда ты знаешь, что это твоя девчонка тебя заложила?

– Шериф был ее отцом.

– О… Вот почему он сохранил все в тайне.

Фрэнк кивнул.

– Весь город знал, что мы влюблены друг в друга. Люди подумали бы, что она тоже заразилась.

– Она когда-нибудь писала? Может, пыталась объяснить?

– Ни слова.

– Мне жаль.

Он пожал плечами, но она поняла по его остекленевшим глазам, что это все еще ранило его.

– Я не виню ее за то, что она не хотела выходить замуж за прокаженного. Но по крайней мере она могла бы попрощаться… Без обид, но после этого я не очень доверяю женщинам.

– Мы же не все такие.

Он печально улыбнулся.

– Уверен, что ты тоже разбила парочку сердец.

Она хотела сказать, что это неправда, но остановила себя. До Чарли она встречалась с несколькими парнями, которые могли бы обвинить ее в этом. Казалось, с тех пор прошла целая жизнь. Нет, вернее сказать, это попросту была другая жизнь. Она потерла бледное пятнышко под большим пальцем. Что та глупая, беззаботная девочка подумала бы о женщине, которой она стала?

Мириэль затрясло, и ее зубы начали стучать. Звонок к ужину был не за горами, но у нее не было ни малейшего аппетита. Возможно, ей стоит лечь пораньше. Когда она поднялась на ноги, башня снова закачалась, как будто внезапно пропала одна из ее опор.

– Полли, ты в порядке? – спросил Фрэнк. Его голос звучал где-то далеко.

– Все хорошо, – услышала она свой собственный голос и сделала шаг. Ее ноги отяжелели, колени стали мягкими, как пудинг с ирисками от шеф-повара. Площадка накренилась, внезапно поднявшись, чтобы очутиться перед ее лицом. Она услышала громкий удар, а затем погрузилась в темноту.

Глава 39

Мириэль очнулась, завернутая в колючее хлопчатобумажное одеяло. Лизол и мазь душили воздух. Лазарет. Под одеялом ее больничный халат прилипал к потной коже. Голова пульсировала, а тело болело. Она попыталась сесть, но головокружение заставило ее голову плюхнуться на подушку.

– Вот так, вот так, дорогуша. Не пытайся сесть, – бормотал кто-то. Сквозь затуманенный взор Мириэль смогла разглядеть шляпу с крыльями и белое верхнее платье, которые носили сестры. Сестра Верена? Нет, голос этой женщины был слишком нежным. Она села рядом с Мириэль и провела влажной салфеткой по ее лбу.

– Сестра Лоретта?

– Я здесь, дорогуша.

Что случилось? Как долго она спала? Она должна была завтра взять Жанну и мальчиков на рыбалку. Или сегодня. Или вчера. Или, может быть, Фрэнк забрал их. Он знал о рыбалке гораздо больше, чем она.

Прежде чем Мириэль нашла ответ на один из этих вопросов, она опять погрузилась в забытье. Проснувшись еще раз через какое-то время, он почувствовала себя лучше. Голова прояснилось, ей удалось приподняться на локтях, и мир вокруг нее не закружился. Сумеречный свет освещал побеленные здания и замшелые деревья, видневшиеся через окна лазарета. Еще несколько пациентов занимали узкие кровати с металлическими каркасами вокруг. Одна женщина ворочалась и стонала во сне. Вторая лежала совершенно неподвижно, неровное колыхание ее груди было единственным признаком того, что она жива. По другую сторону от нее сидела слепая пациентка – Агата, кажется, так ее звали, – за которой Мириэль ухаживала много раз. Бинты покрывали руки Агаты, точно варежки. Вероятно, ее раны снова изъязвились. Или, может быть, хирург оперировал ее пальцы в попытке предотвратить расплавление кости. Какой бы ни была степень ее болезни, ни она, ни повязки не мешали ловким движениям вязальных спиц женщины. Розовое одеяло, которое она начала, когда Мириэль видела ее в последний раз, теперь было почти закончено.