Вторая «Зимняя Война»

Взяв машину, белый флаг и водителя, главнокомандующий разбитой финской армии отправился в путь. У линии фронта, там где от шоссе Лаппеэнранта – Иматра отходила дорога на Виипури, Маннергейм застал весьма примечательную картину. Словно и не было никакой войны, финские солдаты вылезли из окопов и, сев в кружки, грелись у костров. Неподалеку в землю были воткнуты два флага – белый и красный, как символы капитуляции и в то же время перехода на сторону противника. Маннергейм подумал, что, возможно, тут совсем недавно было братание. Вид у финских солдат был расхлябанный и ко всему безразличный, на генеральскую машину они не обратили ни малейшего внимания. Впрочем, нет – от одной группки отделились двое: совсем молоденький фенрик (младший лейтенант) и пожилой солдат с красной повязкой на рукаве.

«Вот и комиссары появились… – с иронией подумал Маннергейм. – Знакомая, однако, картина…»

Примерно в полукилометре от окопов финского рубежа обороны располагались позиция большевистской пехоты. Там тоже праздновали мир, но только куда более упорядоченно. Праздношатающихся солдат на позиции видно не было, только один командир во весь рост стоял на бруствере окопа и в бинокль обозревал финскую сторону фронта.

Тем временем фенрик со своим спутником подошли к машине Маннергема – и тот понял, что офицер смертельно устал и держится только усилием воли.

– Ваше высокопревосходительство, – сказал фенрик, – дальше ехать нельзя, там большевики. Они сказали, чтобы мы сдавались только им организованно и по приказу, а не шастали в плен поодиночке…

– Не беспокойтесь, молодой человек, – с горечью в голосе ответил Маннергейм, – я как раз и еду к командующему большевиков, чтобы вам не пришлось бегать в плен по одному. В армии все производится организованно, даже капитуляция…

В ответ офицер отступил на шаг назад и козырнул в знак того, что путь свободен, а комиссар проводил Маннергейма длинным тяжелым взглядом. Маннергейм подумал, что, должно быть, тот хорошо помнит восемнадцатый год, а может, и сам тогда состоял в отрядах Красной Гвардии. Впрочем, это были такие мелочи, о которых не стоило задумываться. Солдат остался далеко позади, и о его существовании следовало просто забыть, и все. Было бы гораздо хуже, если бы солдатами овладели анархистские настроения, тогда бы он здесь точно не проехал.

На большевистской стороне фронта все было проще и быстрее. Узнав, что это главнокомандующий финской армией едет договариваться по поводу сдачи в плен подчиненных ему войск, Маннергейму сразу же выделили провожатого и отправили в Виипури, где в одном из случайно уцелевших домов располагался штаб генерала Говорова…

прода от 2.09.2019

Известие о том, что Хельсинки захвачен в результате внезапной десантной операции и финский президент подписал безоговорочную капитуляцию, ввергло генерал-лейтенанта Говорова в состояние легкого разочарования. А то как же – он изо всех сил старался ради этой победы, меньше чем за три недели подчиненный ему Ленинградский фронт при минимальных потерях вдребезги размолотил противостоящую ему финскую группировку, водрузил советское знамя над руинами Выборгского Замка и, отрезая финскую Карельскую армию, почти дошел до берега озера Сайма… Еще одно последнее усилие – и все… И тут внезапно, как чертик из табакерки, появляется десантная операция «Пегас», десант в Хельсинки – и война заканчивается жирной точкой акта безоговорочной капитуляции.

Конечно, генерал Говоров понимал, что Верховный готовил этот рывок на Хельсинки в глубокой тайне, дезинформируя всех кого можно, в том числе и советские штабы, но все равно обидно же, товарищи… Мы воевали, воевали, лили кровь, а сдалась Финляндия не нам, а каким-то выскочкам из особого десантного корпуса, закончившим дело одним стремительным наскоком. С другой стороны, надо признать, что сделали они свое дело красиво, и война закончена правильно – в захваченной столице государства-агрессора. Но десанты, даже стратегические, ломающие ход войны – не его стихия. Совсем другое дело артиллерия. Ему милее залпы сотен крупнокалиберных орудий, способные разрушить и смешать с землей любую оборону, а также поступившие с «той стороны» новейшие средства артиллерийской разведки и автоматического управления огнем, позволяющие руководить артиллерийскими полками, подобно тому как дирижер управляет огромным оркестром. В ходе этой битвы генерал Говоров то сосредотачивал огонь сотен стволов по одной цели, проламывая укрепленные позиции противника, то распределял цели батареям по фронту с задачей подавить вражескую артиллерию, пресечь врагу маневр резервами или планомерный отход частей с занимаемых позиций. Получив этот великолепный инструмент, в ходе сражения генерал Говоров действительно ощущал себя всемогущим, беспощадным и неумолимым богом войны.