Второе пришествие (СИ)

Несколько дней прошли относительно спокойно, но Введенского не покидало ощущение, что это затишье перед бурей. Он томился от безделья, так как никто ему не давал никаких поручений. Поэтому единственное, что оставалось делать, это наблюдать за тем, что происходит в лагере. А там, с его точки зрения, происходили весьма любопытные события. Если сразу после его образования тут полностью главенствовал Бурцев и даже непокорный Галаев в целом не оспаривал его руководство, хотя иногда и спорил с ним, то с какого-то момента на первый план стал выдвигаться Иисус. Нет, он не командовал обороной баррикад, не давал распоряжения, что и как делать, но как-то само собой незаметно вокруг него стали группироваться люди. Сначала их было не слишком много, но это число неуклонно увеличивалось. Поначалу Введенский даже не обратил внимания на это явление, но затем стал замечать, как часто собираются вокруг Него народ, причем, не просто собирается, а происходят оживленные беседы.

Введенский стал ощущать, что атмосфера в лагере стала меняться. В чем смысл этих перемен он не очень понимал, просто она стала немного, но иной. Он даже полагал, что ошибается, что является жертвой иллюзии. Но то, что что-то происходит на самом деле, подтвердил Бурцев.

Они сидели в комнате, обменивались ничего не значащими фразами, когда Бурцев вдруг внимательно посмотрел на Введенского.

- Слушай, Марк, а кто все же этот Иоанн?

Вопрос Бурцева заставил Введенского замереть.

- Почему ты спрашиваешь?

- Он тут проповедует прямо, как Христос. Ходит среди наших парней, что-то им постоянно говорит, предлагает следовать за ним. Прямо, как Иисус среди апостолов.

- Обычное поведение проповедника, - сказал Введенский. - Они все ведут себя очень похоже.

Бурцев с сомнением посмотрел на него.

- Видел я в своей жизни проповедников, какие-то они иные. А этот... - Бурцев задумчиво замолчал. - Чует мое сердце, ты чего-то от меня утаиваешь. И не говори, коли не можешь. Мне другое беспокоит: на пользу ли нашему делу идут его проповеди или нет? В данный момент это важней всего. Все остальное может подождать.

- Трудно сказать, скоро узнаем.

- Да, скоро, - согласился Бурцев. Есть информация, что режим готовит последний и решительный бой. Впрочем, это понятно и без информации, в таких делах последний и решительный бой бывает всегда. Вот я и тревожусь, как мы его встретим. Дело-то наши не так замечательны, как мы все надеялись.

- О чем ты?

- Я рассчитывал на большую поддержку жителей города. Да и страны. А люди предпочитают наблюдать. Просто нация наблюдателей. Это-то и печально. Поэтому для нас может стать гибельной любая слабинка.

Введенский вспомнил слова Галаева, тот тоже говорил о пассивности и безразличие людей.

- Может, в таком случае не стоило эту кашу заваривать?

- Ну, ж нет, - решительно произнес Бурцев. - Если они пассивны, это их дело. Этот режим должен быть повержен при любом раскладе. Наш президент мне напоминает царя Ирода, я недавно перечитал о нем. Большой был негодяй, скажу я тебе. А если большинство не желают ничего предпринимать, мириться с существующим положением вещей, тем хуже для них. Обойдемся своими силами.

- А что будет после нашей победы с этим молчаливым большинством? - поинтересовался Введенский.

- А что с ним должно быть? - удивился Бурцев. - Будет продолжать жить, как и жило, только уже в другой стране, по другим правилам. Этих людей не перевоспитать, но их можно заставить действовать по иному, если изменить среду. Разве я не прав?

- Прав, - с облегчением произнес Введенский, вспомнив об ответе Галаева на аналогичный вопрос.

Наступил вечер. Введенский шел по коридору в комнату, где спал, как внезапно услышал шум голосов. Неясный гул раздавался из комнаты, мимо которой он проходил. Он отворил дверь и увидел несколько десятков людей, которые сидели вокруг Иисуса. Рядом с ним расположилась Мария Магдалина.

Введенский вошел в комнату. Так как свободных стульев не было, пришлось сесть на пол. Впрочем, подобным образом расположилась большая часть присутствующих.

Судя по обрывкам фраз, которые успел услышать Введенский, шла весьма оживленная дискуссия.

- Но ведь то, что вы говорите, сильно отличается от того, что нам проповедуют с амвона, - произнес один из присутствующих. - Мои родители глубоко верующие люди. И меня приучали к религии. Поэтому я неплохо знаю многие каноны. А то, что вы проповедуете, никак в них не вписывается. Хотя вы уверяете нас, что являетесь главой одной из ближневосточных христианских церквей.