Второе рождение или искусство познать и изменить себя

"Традиционный анализ, — говорит он, — является пассивным в том смысле, что он не приводит к каким-либо значительным изменениям в поведении. Он дорог и практически не работает, так как зависит исключительно от осмысленных рассказов пациентов; от того, как они сами объясняют причины того или иного поступка. Но то, что пациент рассказывает аналитику, является рационализацией поведения на уровне сознания, продиктованного генетическим кодом этого пациента его подсознанию. Это все равно что спросить собаку Павлова, почему у нее выделяется слюна, когда раздается звонок в дверь. Она бы ответила: "Так и должно быть. Зачем тратить годы на разговоры об этом."

Тойч же разговаривает со своими клиентами ("у нас нет "пациентов"; каждый является обычным родственником своего прошлого") о событиях, происходящих в их семьях. Акцент делается на том, чем занимались родители, бабушки и дедушки клиента в своей жизни, а не на отношении клиента к набору субъективно выбранных эпизодов.

Тойч говорит, что он часто беседует с членами семьи клиента, с целью подтверждения истории семьи, которая лежит в основе психологической наследственности.

С помощью анализа истории семьи Тойч рисует диаграмму путей, по которым наследуются психологические черты, влияющие на сегодняшние взгляды клиента на мир.

Эти "генограммы" — простые линейные изображения, но они позволяют Тойчу сделать обзор всей жизни клиента за один сеанс. "Когда у нас нарисована генограмма, — говорит Тойч, — мы сразу начинаем вырабатывать стратегию для преодоления лимитирующего генетического влияния. Это занимает не один день, но все-таки это намного быстрее и дешевле, чем психоанализ. Это означает 3-4 визита вместо 34 лет.

Акцент Тойча на активности сплетается в объяснении его теории и метода.

"Пассивный способ анализа, при котором пациент дает свои собственные объяснения, является просто неэффективным, — утверждает Тойч, — Психические аномалии наследуются. Пытаясь найти решение самостоятельно, сбитые с толку люди находят такие же запутанные решения проблем. Я же делаю наоборот: я сам ищу решения. Я объясняю клиенту суть его проблемы, основываясь на объективных фактах из истории его семьи. Затем я говорю клиенту, что делать."

"До того, как я к нему пришла, я очень долго лечил ась, — говорит Гейл Галлент, Первое, что он мне сказал, было то, что я не больна. Мы говорили полтора часа о моей семье. Во время моих следующих визитов он помогал мне понять, почему со мной происходят те или иные события и объяснил, что мне нужно делать.

Я ни коим образом не обвиняю своих лечащих врачей, — добавляет она. — Они стараются ослабить болезнь, в то время, как доктор Тойч более категоричен — он целится в самый корень болезни. Я провела с ним 30 часов, и за это время он сделал для меня столько, сколько не могли сделать годы лечения".

Но если Галлент к своим лечащим врачам относится благосклонно, то некоторые врачи решительно отвергают свидетельства пациентов Тойча и его теорию. "Нельзя судить о значении научной теории на основании личной оценки людей, — утверждает профессор психиатрии из Калифорнийского Университета в Лос-Анджелесе, который также имеет частную практику на Западном побережье. Если вы скажете мне, что вы вылечились от психоза с помощью чая, настоянного на травах, означает ли это, что эти события связаны между собой?"

"Не существует информации, способной обосновать эту теорию, — категорически заявляет он и продолжает: — Мне бы тоже хотелось, чтобы люди проходили курс лечения за два с половиной часа. У нас нет данных, на основании которых можно утверждать, что молекула ДНК содержит в себе достаточный потенциал, способный влиять на весь сложный комплекс развития человека."

Брайен Вайс, писатель, который специализируется на поведении человека, бывший редактор журнала "Психология сегодня", также скептически относится к работе Тойча. "Мне не нужно слишком много времени, чтобы понять, насколько недоказуемо все это звучит для меня, — говорит Вайс. — Любое поведение является результатом взаимодействия огромного количества факторов. Предположение, что поведение находится под строгим генетическим контролем, противоречит тому, что известно."

"Разнообразие индивидуальных черт, которое образуется в одних и тех же условиях — к примеру, близнецы, которые растут в одинаковой окружающей обстановке, но вырастают совершенно разными психологическими индивидуальностями, — по моему мнению, говорит само за себя при оценке подобной генетической теории. Возможно, конечно, и присутствие химического фактора, скажем, в шизофрении, который, в общем, может быть унаследован, но это не касается какого-либо конкретного набора черт."

Тойч просто отвечает на подобную критику: "Спрашивать мнение этих людей по поводу того, что я делаю — это все равно, что спросить парня, который зажигает газовые фонари, что он думает об электричестве. Мы просто их опередили, вот и все."