Второй год

В одно касание мы оказались за дувалом. Тихо тут, спокойно. Редкая травка зеленеет на желтом глиноземе, который в Афгане вместо нормальной земли. Дюжины две невысоких яблонь ветками качают. Арычки неглубокие прокопаны между ними, чтобы дать воде ход к корням. А на ветвях у них — яблоки! Некрупные, но уже желтые и с первого взгляда понятно, что сладкие.

А у нас — авитаминоз!

Мы вместо яблок в полку лук репчатый жрем не пуская слезы, только жопку и хвостик выплевываем.

А тут — яблоки!

Сколько себя помню — мы с пацанами раскулачивали дачников. Лет с шести. Проживали мы с матушкой на Юго-западе, на самой окраине Саранска и дачи начинались прямо за соседней пятиэтажкой. Наша дворовая команда во главе с более опытным пятиклассником просачивалась через заборы и набивали пазухи яблоками и сливами. Сезон стоял с июня и по октябрь — от первой тепличной виктории до антоновских яблок. Малина, вишня, смородина — ничего из этих ягод никогда не покупалось у бабушек. Все честно бралось с "наших дач".

В средних классах мы уже сами стали водить малышей на дачные прогулки, а в старших стали относиться к своим походам по дачам как татаро-монголы к набегам на Русь и с той же продуманной основательностью. У одного пацана из нашей компании был "шестьдесят девятый газон". Черт его знает какого года выпуска он был, но машина была — железная. И по проходимости и по крепости кузова. Мы грузились в него всей кодлой вместе с сумками и авоськами и ехали по дачам. Возле той, где яблоки были на вид вкуснее остальных газон останавливался и сдавал задом, роняя ограждение. Мы считали, что в свои шестнадцать лет уже несолидно лазить через заборы и степенно перешагивали поваленные штакетины. Начинался неспешный сбор чужого урожая. Еще каких-нибудь пару лет назад крик "атас, хозяин!" сметал нас вихрем и мы приходили в себя уже за километр от места преступления. Теперь если хозяин или посторонний мужик заставал нас на участке, то мы не прерывали своего занятия, а спокойно спрашивали:

— Тебе чего, мужик?

Нас — шестеро крепких пацанов. Он — один или с другом. Двое прокуренных сорокалетних папиков в запузыренных трико. Место — нелюдное. До ближайшей остановки — три километра. Никто ни за кого не заступится, не надейся. Хозяин дачи, не найдя способов воздействия на молодых шакалят, утирался и шел обратно в садовый домик.

Одного только мы боялись — визгливых женщин. Только они одни могли нас спугнуть.

Я рассчитывал на то, чтобы вернуться к броне максимум через пятнадцать минут, чтоб нас не хватились еще до того, как колонна тронется. Поэтому, работал шустро — одно яблоко в два укуса отправил пережевываться в рот, а двумя руками обрывал яблоки и скидывал их в вещмешок, который подставил и держал Мартын. Запасаясь витаминами мы не переставали вести наблюдение по сторонам и, главным образом, за прутиками антенн над дувалом. Если антенны не качаются, значит и броня на месте. Ну, точь-в-точь как на гражданке:

Поспели вишни в саду у дяди Вани.

У дяди Вани поспели вишни.

А дядя Ваня с тётей Груней нынче в бане,

А мы под вечер погулять как будто вышли.

Какой-то нехороший звук оборвал сбор афганского урожая. Мы посмотрели в сторону источника звука и увидели сначала маленькое черное пятно, которое плыло в нашу сторону и издавало звуки. Через несколько секунд пятно приблизилось в нашу сторону и материализовалось в маленькую старушку, одетую во все черное с ног до головы. Вообще-то афганки стареют рано — в тридцать лет они выглядят как наши бабы в шестьдесят. Но этой сморщенной и скрюченной бабульке на вид было лет триста. Морщины на ее лице были глубокими и частыми как на сгнившем яблоке, а лицо еще темнее. Не лицо, а кора дуба. В маленькой сухонькой лапке бабулька держала дрын раза в три выше себя. И вот это маленькое страшилище, одетое во все черное, несется на нас, размахивая дрыном как Смерть косой, вайдосит во весь голос так, что ее слышно не то что в этом крохотном саду, но и в голове колонны, зыркает со своего печеного яблока злющими буркалами и явно нам не радо.

Сработали рефлексы, выработанные в недавнем детстве на чужих дачах.

— Атас!

Мы не стали разбирать кто из нас это крикнул, но в нашем позорном бегстве остановили нас только недоуменные глаза Адама и Лехи. Деды сидели на той же башне нашей ласточки, на которой сидели когда мы выходили за добычей. Увидев нас без мешков и бегущих из сада на перегонки, старший призыв посмотрел на нас как на внезапно заболевших. Деды смотрели на нас сверху вниз, желая понять что произошло, а мы стояли под броней и смотрели друг на друга, желая понять как мы тут оказались.

У нас же были автоматы!

В магазине каждого — по тридцать патронов. Впятером мы могли бы полтораста человек отправить к Аллаху, а испугались крика одной древней старухи.

— Привычка, — развел руками Мартын.

— Надо вернуться за вещмешками, — напомнил хозяйственный Аскер.