А вот хрен его знает зачем он прилетел аж из самого Ташкента и какие у него полномочия?
Поди, догадайся!
Может, наш Дружинин уже откомандовался полком?
Может, Сафронов доигрался до трибунала?
Может, комбатов расстреливать будут? Может, ротных?
Никого этот генерал своим прилетом не обрадовал, зато перепугал и насторожил абсолютно всех. Два часа он в сопровождении командира полка и начальника штаба бродил по полку, перемещаясь из парка в модули и палатки. Всюду сунул свой нос — и в магазин, и в столовую, и в оружейки, и в каптерки, и на склады. Через два часа скомандовали внеплановое построение полка.
Дружинин подал команду "смирно!" и пошел докладывать генерал-майору, что вверенный ему полк построен. Не дав полку обычную после доклада команду "вольно", генерал начал говорить про Дружинина и Сафронова такие плохие слова, которые и повторять-то неловко. А уж выслушивать как генерал кроет матом
Чем я внешне отличаюсь от комбата?
Или от ротного?
Да ничем!
Только тем, что у комбата на погонах одна большая звезда, у Бобылькова три маленьких, а у меня — лычки. Цвет хэбэшек у нас троих был одинаковый — линялый. Выгорели хэбэшки на полигоне, хотя мы их только полтора месяца назад новые получили. Добела выгорели. А тот хрен моржовый, который распаляется посередь плаца — чистенький, опрятненький. От его формы, поди, вещевым складом пахнет — еще не выветрился фабричный запах. Он это хэбэ до того, как прилететь к нам в полк и начать орать на плацу, никогда и не надевал. Он все в кителях ходил. И не оденет он больше это полевое хэбэ никогда. Прилетит обратно в Ташкент, скинет хэбэшку на руки денщику и наденет свой привычный китель с лавровыми веточками на воротнике.
Суть генеральских претензий к командованию полка, если отбросить мат и оскорбления, сводилась к следующему:
— Подполковник Дружинин дурак!
— Подполковник Сафронов дурак!
— Подполковник Плехов совсем дурак!
— Комбаты дураки все поголовно!
— Ротные тем более дураки!
— Солдаты, сержанты, прапорщики — дураки абсолютные и совершенно бестолковые!
— Полк к операции не готов!
— Машины не укомплектованы!
— У машин выработан моторесурс!
— На БРМ разведроты и второго разведвзвода отсутствует бревна!
Я как услышал про бревна, то мне сразу стало ясно — с какого поезда слез этот пассажир. Допускаю, что для генерала из штаба округа дико и ново то, что техника в полку убитая. Вроде моего бэтээра с бортовым номером 350-2. Допускаю, что генерал, инспектируя в Союзе части округа видит в парках и боксах надраенную и свежеокрашенную к его приезду технику. По опыту своей службы в Союзе я знаю, что девяносто процентов этой техники нужны только для парадов и только два раза в год. Все остальное время техника стоит в парках и боксах, укрытая от дождя и снега. Храниться она может хоть сто лет. Но в Афгане-то техника воюет! Каждый день — выезды. То в Хайратон, то в Айбак, то в Мазари. Я уж не говорю про операции и сопровождения колонн. И чем больше техника ездит, тем быстрее вырабатывает свой ресурс, а новую технику из дивизии слать не спешат. Я в полку уже семь месяцев, за этот срок сгорели два бэтээра, одна бэрээмка и несколько наливников, а новой машины не пришло ни одной! Если генерал не знает того, что знают сержанты и рядовые, то какой дурак прислал этого генерала и главное — зачем?
Бревна еще эти!
Дались ему эти бревна!
Да, действительно, в комплектность БРМ и БМП входит бревно. Неизвестно для чего оно, покрашенное, приторочено к корме. Но товарищ генерал вероятно не знает, что Афганистан сильно отличается от Сибири, никакой тайги тут нет, а за порубку дерева следом отрубают руку, его срубившую. Жестко тут с деревом. Ни в одном кишлаке не найдешь ты деревяшку, свободно лежащую посреди дороги. А на операциях пищу готовят на кострах. Потому, что горячая пища — лучше, чем сухпай, от которого только изжога и гастрит. Эти бревна сожгли еще дембеля наших дембелей, когда сами они были только духами. А этот мудила-генерал примотался к этим бревнам и ищет виновных в их отсутствии!