Второй год

В день отъезда двух наших Офицеров и Командиров второй батальон без всякой команды остался на плацу. Комбат не лез обниматься и не целовал никого, а молча проходил вдоль строя, рассматривая стоящих перед ним солдат и офицеров, будто впитывал на всю жизнь. Дойдя до левого фланга. Баценков вернулся на середину, на свое обычное место и приложил руку к виску:

— Спасибо, второй батальон. Благодарю за службу.

— Служ!.. Сове!.. Сою!.. това!.. майор! — гаркнули четыреста глоток через три секунды паузы.

— Спасибо, мужики. Возвращайтесь домой живыми.

Комбат повернулся и, не разводя лишних антимоний, пошел в офицерский модуль собираться.

Не было ни развернутого знамени, ни его коленопреклоненного целования. Просто второй батальон провожал своих Командиров и Настоящих мужиков, которых все уважали и любили. Когда бэтээр с уже переодетыми в гражданское Баценковым и Бобыльковым на броне, выезжал из полка, беря направление на Хайратон, от полковых ворот до трассы он ехал сквозь две шеренги солдат. Никто не давал никакой команды, но все три роты и управление второго батальона выстроились по краям и когда уезжавшие в Союз офицеры приближались, каждый давал одну ракету вверх, а пятая рота — две. В честь комбата и в честь ротного.

Такой салют без всякой команды сверху — высшая честь, которой может удостоиться офицер от своих подчиненных солдат.

Такая честь — выражение наибольшей благодарности, которую солдаты могут принести своему Командиру.

Ну, если не считать трех выстрелов у края могилы, которые называются "отданием воинских почестей".

39. Черная полоса

Странные и необъяснимые вещи стали происходить после отъезда комбата и ротного. Будто заколдовали полк.

На следующее утро новый командир пятой роты старший лейтенант Юсупов, еще две недели назад гулявший "отходную" в Ташкенте, прибыл в расположение вверенного ему подразделения для того, чтобы начать, наконец, командовать. Его встречал старшина роты старший прапорщик Гуссейнов, за спиной которого стояли построенные солдаты. Гуссейн-оглы, как и было положено, доложил, что "за время вашего отсутствия происшествий не случилось" и вся пятая рота только и ждет приказов и распоряжений своего нового командира.

Юсуп-ака по-отечески улыбнулся старшине, милостиво осмотрел строй и сопровождаемый старшиной зашел в модуль. Через пять минут он понял куда попал, а через полчаса вышел на крыльцо модуля, вытирая платком набежавший пот. Лицо у него при этом было как у обворованного Шпака.

Рота знала, что у Юсупа будет именно такая реакция от ознакомления с ротным хозяйством, поэтому, строй не распался, а терпеливо ожидал, пока новый командир подсчитает убытки и прикинет в уме сколько лет беспорочной службы уйдет на возмещение ущерба вооруженным силам. Здесь и сейчас должны были определиться отношения между ротой и ее командиром на много месяцев вперед.

Поясняю.

В Армии существует много командных должностей. От командира отделения до Министра Обороны. Так вот самой тяжелой и муторной должностью является должность командира роты. Не только оттого, что это низшая самостоятельная тактическая единица, но и потому, что командир роты отвечает за имущество роты. Ни комбат, ни командир полка не несут ответственности, скажем, за утрату солдатом оружия. Потерян автомат. Из какой он роты? А ну, ротного сюда! Не комбата, не комдива, а именно материально ответственного ротного заставят выплачивать стоимость… после того как в тюрьме отсидит.

Взять к примеру меня.

Ну, что у меня есть своего? У меня есть панама и хэбэ. На них с изнанки стоит выведенное хлоркой клеймо:

"с-т Семин А.Б. 5 МСР"

Еще у меня есть сапоги и ремень. Ремень я, между прочим, за свои кровные покупал. Он у меня красивый и кожаный, многим на зависть. Также у меня в тумбочке лежат письма из дома, мыльница, зубная щетка, станок для бритья, помазок и махровое полотенце, тоже приобретенное с получки, чтобы мое лицо не оскорбляло своим прикосновением казенное вафельное. Больше у меня ничего своего нет!

Сплю я на матрасе и подушке, укрывшись одеялом.

Это имущество роты.

Две простыни и наволочка, которыми застелена моя кровать, и даже кусок мыла, который лежит в моей мыльнице — это тоже имущество роты.

За мной закреплены пулемет ПК, каска, бронежилет, малая саперная лопатка, плащ-палатка, вещмешок и рюкзак экспедиционный, котелок, кружка.

Это тоже имущество роты.

Я командир отделения и бэтээра номер 350-2. Оружие и амуниция моего отделения и сам бэтээр — это имущество роты.

Да что говорить? Даже фляжка у меня на ремне и та — имущество роты.

Теперь умножьте это на шестьдесят и присовокупите предметы общего пользования, вроде табуретов и столов в ленкомнате и вы поймете, что командование ротой это одна большая и непреходящая головная боль.

Десятки матрасов, сотни простыней и полотенец, оружие, каски, бронежилеты, боевая техника и сотни, сотни других вещей за которые командир роты и никто иной несет ответственность перед партией и правительством.