Второй шанс Роберта Уоррена

Сообщать этому проныре, куда они направляются, – не самый умный ход. Вообще говоря, их целью был не сам Глостер: Уоррен хотел добраться до Рокпорта, но Глостер, или Глочестер, как звали его местные, оказался самым крупным городом в этой части побережья.

Всё дело в том, что профессор ничего не понимал в побегах и погонях, потому и оказался в ситуации, которой не желал и из которой теперь не мог выбраться.

А всё Джессоп. Идея подменить пассажира принадлежала именно ему. И это он так упорно внушал Уоррену, что люди в костюмах только навредят мальчику.

– Не упускайте ребёнка из виду, – твердил он.

На этот раз у профессора не было плана. Он просто сел в самолёт, изображая из себя полубесчувственного Алекса Тайна. Останься в его поседевшей тыкве хоть капелька здравого смысла, он бы отказался. Но он даже не стал возражать.

– Держите, – велел ему Джессоп.

– Пистолет?

– Никогда не знаешь…

– И что мне с ним делать? Хотите, чтобы я кого-нибудь застрелил?

– А те парни колебаться не станут.

– Вы с ума сошли! Да и я тоже, раз вас слушаю.

Весь полёт пистолет пролежал во внутреннем кармане куртки. Уоррен чувствовал его тяжесть и ругал себя последними словами за то, что согласился на столь идиотскую затею. Безумие какое-то – уж во всяком случае не меньшее, чем мысль спуститься по верёвке с ледяной скалы.

Когда запас ругательств иссяк, он взглянул на мальчика, который сладко спал, прижавшись щекой к бицепсу одного из своих церберов, и вдруг почувствовал себя до странности хорошо.

«Считайте это вторым шансом», – вспомнил он слова Джессопа. До самой посадки профессор пытался убедить себя, что лучи света, впервые со времени долгой тьмы нашедшие дорогу к его разуму, исходили именно от «ледяного мальчика». Он стал маленьким солнцем, излучавшим столь благодатную для Уоррена энергию.

В конце концов, что ему терять? Каждый день в течение последних трёх недель становился для него наградой, хотя мог бы отмечаться в календаре траурной рамкой как «ещё один день без Роберта Уоррена». Однако сейчас, в чаще леса под каким-то захолустным городком штата Массачусетс, он снова шагал по этой проклятой, заигравшейся в войнушку планете, неся на плечах лёгкого, как кукла, ребёнка.

Впрочем, Уоррен не стал бы подниматься на борт, не зная, что делать дальше: нет, он всё прекрасно понимал. План просто нужно было отшлифовать. Самолёт мчал на запад, вслед за солнцем, пока оно наконец не закатилось за горизонт. Алекс был бы счастлив.

Приземлившись на военной базе Хэнском, в двух милях к югу от Бедфорда, мужчина и мальчик обнаружили, что на тёмной взлётно-посадочной полосе их уже ждёт машина, а в ней – водитель и врач. Встречающие сообщили, что отвезут Алекса в Томастонскую больницу.

– А мальчика? – спросил Уоррен, стараясь не показать, что интересуется его судьбой.

– Мальчик поедет с нами, – холодно ответил доктор, пресекая дальнейшие расспросы.

Их усадили сзади.

С этого момента события непрерывно сменяли друг друга, путаясь, словно кадры боевика на затёртой плёнке, не дающие зрителю ни малейшей возможности вспомнить, что за чем следовало. Время, на базе Местерсвиг казавшееся застывшим, вдруг помчалось вскачь, понеслось, не останавливаясь и даже не замедляя бега.

Следующим пунктом плана, который не был планом, значился захват мальчика.

– Убедитесь, что с ним хорошо обращаются, – велел профессору Джессоп. – Узнайте, куда его везут, а если такой возможности не будет, просто возьмите с собой.

– С собой?

– Да, и отвезите в безопасное место, где его не найдут.

– И что же, мне теперь до конца жизни таскаться с этим ребёнком?

– Боюсь, конец жизни этого мальчика тоже не за горами, – признался Джессоп, не поднимая глаз.

– Что вы имеете в виду?

– То, что сказал.

– Вы говорите об этих его клетках, об их жизненном цикле?

– Пожалуйста, сделайте для него всё возможное. Пока ещё не поздно.

Итак, Уоррен решился. А военные сами предоставили ему шанс, когда повезли их обоих в одной машине. Так уж вышло.

Полусонного мальчика на руках вынес из самолёта один из конвоиров. Улёгшись на заднее сиденье, ребёнок прижался к Уоррену, как щенок, пригревшийся возле матери.

С базы они выехали по просёлочной дороге, узкой и совершенно тёмной, какие бывают только ночью. Настоящей ночью.

Пистолет давил Уоррену на грудь, мешая дышать. Воспользовавшись темнотой, профессор достал его, почувствовав в ладони тяжесть и угрожающий холод.

– Остановите машину, – приказал он, удивившись своему спокойному голосу. Те двое пытались возражать, но он перебил их, повторив: – Я сказал, остановите машину.

Уоррен нарочно заставил их сойти вдали от жилья, посреди дороги, тонкой линией прорезавшей лес.

– Вы совершаете величайшую ошибку в своей жизни, – бормотали они.

Но профессор подумал, что величайшую ошибку он, пожалуй, совершил уже давным-давно и невинные люди заплатили за это своими жизнями.

– Обувь снимите, сложите в машину, – велел он.

И уехал. Роберт Уоррен ещё никогда не сидел за рулём, но, понаблюдав за действиями водителя, решил, что всё не так сложно. Уж точно не сложнее, чем водить снегоход.