Второй том «Мертвых душ». Замыслы и домыслы

В обрисовке образов князя (генерал-губернатора) и Муразова обнаруживаются следы наставлений Гоголя графу А. П. Толстому из письма «Нужно проездиться по России…». В дидактической форме здесь намечен тот же образцовый администратор, набравшийся «прямых и положительных сведений о делах, внутри происходящих»[1060], каким в заключительной главе выведен князь. А превозносимое в письме Толстому «умение выбрать самих чиновников», рвущихся «изо всех сил», так что «один записался до того, что нажил чахотку и умер»[1061], перекликается с тем местом заключительной главы, где с портфелем в руках появляется чиновник при князе для особых поручений, на лице которого выражались «забота, труд» (см. с. 295 наст. изд.).

Наконец, призыв в этом же письме Толстому при вступлении в должность губернатора ближе знакомиться со всяким сословием «в его нынешнем виде»[1062] через тех, «которые составляют соль каждого города или округа», отражает взаимоотношения князя с Муразовым[1063].

Роль «Выбранных мест из переписки с друзьями» как ключа к «темным» пассажам второго тома «Мертвых душ» становится очевидной в том развитии, которое в поэме получает и образ Чичикова. Критиками неоднократно обращалось внимание на нелогичную, с точки зрения развития сюжета, оценку Чичикова Муразовым, провидевшим в позднейшей редакции главы заключительной (верхний слой) его «назначение» стать великим человеком, даже «богатырем»[1064]. Слово это, как отмечал В. В. Гиппиус, может быть правильно понято и осмыслено только в контексте «Выбранных мест»[1065]. Непосредственным ключом становятся здесь строки из письма «Предметы для лирического поэта в нынешнее время. (Два письма к Н. М. Я…..у)»:

Ублажи гимном того исполина, какой выходит только из русской земли, который вдруг пробуждается от позорного сна, становится вдруг другим; плюнувши в виду всех на свою мерзость и гнуснейшие пороки, становится первым ратником добра. Покажи, как совершается это богатырское дело в истинно русской душе…[1066]

Подобным же образом описание состояния Чичикова в тюрьме и его неожиданное духовное пробуждение («Что-то странное, какие-то неведомые дотоле незнаемые чувства ему необъяснимые пришли к нему. Как будто хотело в нем что-то пробудить, что-то подавленное из детства»[1067]) находит соответствие сразу в двух статьях из «Выбранных мест из переписки с друзьями»:

В вас живет та неведомая сила, которая нужна теперь для света… («Женщина в свете (письмо к …ой)»)[1068].

Ср.:

…в голосе чтеца послышится неведомая сила, свидетель истинно-растроганного внутреннего состояния. Сила эта сообщится всем и произведет чудо: потрясутся и те, которые не потрясались никогда от звуков поэзии[1069] («Чтения русских поэтов перед публикою (письмо к Л**)».

Сходная мысль встречается также и в первом томе поэмы, в главе о Плюшкине[1070]. При очевидной близости двух текстов, «Выбранных мест из переписки с друзьями» и второго тома «Мертвых душ», довольно сложно, а иногда и вовсе невозможно оказывается установить последовательность возникновения тех или иных пассажей или мотивов в обоих произведениях. А значит, определить, что являлось источником первичного импульса при освещении волновавших Гоголя проблем: художественный текст поэмы, уступивший место публицистическому их освещению, или наоборот[1071].

Списки второго тома «Мертвых душ»

Наиболее ранние списки второго тома «Мертвых душ», а именно – полные списки глав второго тома, сделанные С. П. Шевыревым по просьбе великого князя Константина Николаевича, в настоящее время не обнаружены.