Второй выстрел

Сюзанн. — Вот как? А ты воображал исчезнуть с двадцатью миллионами в кармане. А я, по-твоему, останусь здесь с Оливье и буду всю свою жизнь от него зависеть благодаря этой истории? Мне нужна моя свобода и его состояние, мой мальчик! И как можно скорее! Я не люблю ждать!

Патрис. — Ладно! Ладно! Совершить убийство! Боже мой! (Дрожит от страха.) Настоящее убийство! (Идет выпить. Смотрит на нее умоляюще.) Только не это, Сюзанн… Только не убийство!

Сюзанн, сухо. — Твоя нерешительность меня очень огорчает, Патрис!

Патрис, пытается сменить тему. — Ты не хочешь выпить со мной? (Она не отвечает, застыв как статуя.) Ты молчишь?

Сюзанн, загадочно улыбаясь. — Я думаю…

Патрис. — Вот и хорошо, подумай хорошенько. У тебя всегда полно идей. Ты придумаешь что-нибудь другое.

Сюзанн. — Безусловно, есть еще и другой выход, гораздо более выгодный для меня.

Патрис, в восторге. — Да, какой же?

Сюзанн. — Убить одним выстрелом двух зайцев! Убрать Оливье и… тебя. Одновременно!

Патрис. — Что ты этим хочешь сказать?

Сюзанн. — Я хочу сказать, мой зайчик, что, если ты не приносишь стопроцентную пользу в деле, значит ты — лишний.

(Направляет на него револьвер.)

Патрис. — Ты что… ненормальная?

Сюзанн. — Нет, практичная. Ни любовника, ни мужа! Мечта! Выгодно во всех отношениях! (Стреляет в Патриса. Так и не успев сообразить, что произошло, Патрис, покачнувшись, падает замертво. Она, невозмутима.) Привет рыбкам!

(Направляется к террасе и смотрит в сторону бухты. Шаги за сценой. Мгновенное преображение в прежнюю Сюзанн, слабую и беспомощную. Появляется Оливье, привлеченный выстрелом.)

Оливье, врываясь. — Ну что?

Сюзанн. — Готово! Я выстрелила. Это ужасно, ужасно!

Оливье, смотрит на тело Патриса. — А-а-а! Наконец-то!

Сюзанн. — Оливье!

(делает вид, что готова упасть в обморок. Он берет ее на руки.)

Оливье. — Моя дорогая Сюзанн, ты теперь только моя… До последней минуты я сомневался в тебе! Но ты выстрелила!

Сюзанн, высвобождаясь. — Оливье, видел бы ты себя: глаза горят, ты просто светишься от счастья! Я стала твоей собственностью, твоей рабой, соучастницей, не так ли?

Оливье. — О нет! Я только перестал бояться, что ты покинешь меня.

Сюзанн. — Ты чудовищный эгоист!

Оливье. — Я больше не буду мучить тебя. Мы будем жить в любви и согласии.

Сюзанн. — Значит, я буду вынуждена тебя любить. Ты ведь это имеешь в виду — буду вынуждена тебя любить?

Оливье, улыбаясь. — Но ты ведь и так любишь меня, я знаю, зачем же тебя принуждать… У меня же есть доказательства!

Сюзанн. — На самом деле?

Оливье. — Ты это сама сказала! Ты кричала о своей любви и это осталось на магнитной ленте! (Достает ленту из портмоне, весьма доволен собой. Сюзанн не в силах более притворяться.) Ты кричала!

Сюзанн, неожиданно с жестоким смехом. — Ах! Ах! А если я кричала, прекрасно зная, что все мои слова записываются. Если я знала, что ты постоянно шпионишь за мной? Если я слышала твой разговор с господином Эдуардом?

Оливье. — … Господином Эдуардом?

Сюзанн, взрываясь. — Да! А если мы были заодно, я и Патрис? Если вся эта история с убийством моего мужа — выдумка! И твое идеальное преступление лопнет как мыльный пузырь? Вот вам и песчинка! А, Господин комиссар?

(Зловещая пауза и Оливье спокойно отвечает.)

Оливье. — А если сегодня днем я узнал от смотрителя питомника, что ты никогда не просила его подыскать нам садовника? И если я, позвонив своему коллеге в Париж, узнал, что твой первый муж действительно скончался, но только от туберкулеза? Если я сообразил, что тебе известно о спрятанном в часах записывающем устройстве, и вы ловко разыграли ваш спектакль? И если я пришел к печальному выводу, что вас интересуют лишь деньги, и я, взяв себя в руки, призвав на помощь мою профессиональную выдержку и здравый смысл, подстроил это идеальное преступление? А? Вот вам и песчинка, госпожа комиссарша! До сих пор ты не рисковала оказаться за решеткой, но теперь, после убийства… (Указывает на тело Патриса. Сюзанн в оцепенении.) это неизбежно. (наклоняется над телом Патриса, констатируя смерть.)