Вторжение

Марина стянула красную ленточку, примостилась на краешке кровати и шевелит пальцами на ногах – отвыкла от каблуков. Берет из рук Игоря очередной бокал с шампанским. Марина не любит шампанское, от него голова болит, но Игорь прихватил из ресторана пару бутылок и больше пить нечего. Игорь садится на матрас, сложив ноги по-турецки, все еще в пиджаке, который явно узок в плечах. Марина могла бы вытянуть ногу и ударить его прямо в нос. Он спрашивает тихо, чтобы не разбудить Наташу:

– Что, не понравился тебе Антон?

– Какой Антон? – Марина не помнит, чтобы ее сегодня знакомили с Антонами.

– Дружок, – скалится Игорь, и Марина замечает, что между зубов у него застряла петрушка. Она почти ничего не попробовала со свадебного стола, только таскала маринованные грибы, которые оказались ближе всего. А Наташу тошнило в туалете ресторана, и на этот раз она уверяла, что все дело в фаршированных яйцах.

– Ты же знаешь примету? – говорит Игорь. – Если дружок не переспит с дружкой – не быть браку крепким. Ты ставишь под удар мою семейную жизнь.

– Что ж, – Марина пожимает плечами, – когда будешь подавать на развод, можешь указать в причинах мою фамилию.

Игорь пьет, прямо из бутылки. Пожалуй, думает Марина, его можно назвать красивым мужчиной. Ее свадебные часики отмеряют ту самую минуту, когда любой мужчина в радиусе пятидесяти метров кажется красивым. Игорь чуть ниже Наташи, и поэтому почти на всех фотографиях она сутулится. Наташа сходила с ума по Джонни Деппу. Раннего образца, разумеется. Игорь на него не похож. Если только не сопьется к старости.

Во имя спасения Наташиного мужа от раннего алкоголизма Марина отбирает у него бутылку и отхлебывает.

– У меня кое-что для тебя есть, – говорит Игорь и выходит из комнаты. Марина думает, что, если он вернется голым, она закричит. Но он возвращается с мятым куском свадебного торта.

Наташа во сне всхрапывает, и они оба не могут сдержать смех.

Торт невкусный. Марина облизывает пальцы. Игорь опрокидывает остатки выдохшегося «Российского» из второй бутылки.

– Посмотри, что ты сделал с платьем, – Марина стряхивает крошки с колен и скребет ногтем жирные пятна от крема.

– Снимай, постираю, – говорит Игорь.

Его взгляд задерживается на ее лице и срывается вниз, всего на мгновение, прежде чем вернуться. Игорь так шутит.

Марина закатывает глаза и даже улыбается снисходительно, но язык начинает покалывать, и рот наполняется вязкой слюной. Игорь так шутит. Конечно, шутит. Марина сжимает зубы и сглатывает, чтобы подавить приступ тошноты. Шампанское, все дело в нем.

Игорь снимает пиджак, выключает свет и вытягивается на матрасе. Меньше чем через минуту Марина уже слышит его храп. Она лежит между молодоженами, и на смену дневной мантре «Наташин день» приходит ночная «Снимай, постираю». Тошнота подступает к горлу, бьется, как волна о берег. Марина лежит с открытыми глазами. «Снимай, постираю, снимай, постираю».

Утром Марина совершает немыслимое – отказывается от кофе, а она никогда не отказывается от кофе. Врет, что опаздывает на самолет, – до рейса еще шесть часов. Закидывается аспирином, рассеянно чмокает Наташу в щеку и сбегает так стремительно, будто что-то украла.

Через месяц Наташа звонит Марине, чтобы рассказать о свадебном путешествии. Турция, все включено. Море холодное, купались в бассейне. Представляешь, местные знают русский. Туристы едят мидии прямо на улице, а я не решилась. Ой, я же тебе не рассказала…

Марина визжит как положено, возможно, чересчур наигранно, но Наташа благосклонно принимает ее поздравления.

– Игорь передает привет, – говорит Наташа. – Спрашивает, когда снова к нам приедешь.

Марина хочет ответить: «Не приеду». Марина хочет рассказать о первой брачной ночи. Что рассказывать? Ничего же не было. Я тебя не предавала. Но почему-то язык снова начинает покалывать.

– Помнишь котенка, которого мы нашли за гаражами? – произносит Марина. – Сколько нам тогда было? Пять, шесть? Мы еще лишаем заболели…

Марина пытается вспомнить, как они назвали того котенка, – а они ведь дали ему имя, – возились с ним пару дней, пока на их руках не расцвели бледно-розовые островки. Метки, родимые пятна, по которым любому стало бы понятно, что они связаны, что они теперь связаны навсегда.

– Не помню, если честно, – говорит Наташа. – Мне кажется, лишаем только ты заболела. Тебя еще дразнили во дворе, и родители с тобой не разрешали дружить.

– Но ты дружила.

– Не уверена… Я плохо помню. Почему ты спрашиваешь?

– Да так, вспомнила. Неважно.

Гипотеза пятая: больше не связаны.

сашки

Еще минуту назад над волнами мелькала ее рука с выставленным средним пальцем, и вот ни руки, ни пальца, ни макушки рыжей головы. Если бы она медленно ушла под воду, как Терминатор в кипящую лаву с жестом «все окей»… Но нет. Она исчезла мгновенно, и я не могла понять, шутит она или всерьез.