Вторжение

Барная стойка, наши стулья уже заняты, ударяюсь животом о чей-то локоть, воздуха не хватает, Леся тянется через ряд пустых бокалов, чтобы докричаться до бармена, опрокидывает чей-то мохито, просит намешать нам еще по коктейлю, но не разбавлять, как обычно, бармен делает круглые глаза, мол, никогда такого не было, Леся называет мне его имя, как будто она знает всех барменов в этом городе, но я не запоминаю, воздуха не хватает, Леся говорит:

– Нам надо выбрать песню. Мы должны спеть. Вместе. Сегодня твой экзамен, помнишь?

– Drink – drank – drunk! – отвечаю я с готовностью, как примерная ученица, как примерная пьяная ученица. «Секс на пляже» горчит.

– У нас должна быть наша песня, – говорит Леся.

Наша.

– У вас с… Игорем была «ваша песня»? – спрашиваю я, хотя про него мне знать неинтересно.

– Боже, да, – Леся закатывает глаза. – Мы первый раз поцеловались под «Такси» Николаева. Представляешь? Случайно. Но все равно отвратительно.

Леся делает вид, что ее сейчас стошнит.

– Я никогда не целовалась.

– Врешь!

– Нет, правда, никогда.

Ну, ладно, на дне рождения Карины мы играли с ее подружками в бутылочку, но бутылочка была из-под нольпроцентного кефира, и поцелуи были обезжиренные – в щеку. Не считается.

Леся смотрит мне в глаза, прищурившись, мне не нравится этот взгляд. Мне нравится этот взгляд.

– Это легко исправить, – говорит она.

Ее слова заглушает музыка, но я читаю по губам. Леся больше не смотрит на меня, она оглядывает зал, потом вдруг вскидывает руку и кому-то машет.

– Прекрати!

– Да нет же, нет, спокойно… Смотри, кто тут у нас! Прыг-прыг.

Нет, только не это.

– Банни мэн!

Маленькая красная лампочка, мигая, приближается к нам.

– Мы ведем прямой репортаж с места преступления, – говорит Артем, направляя на меня объектив. – Обнаружено незаконное проникновение несовершеннолетней на территорию взрослых…

– Тише ты! – выставляю я вперед ладонь, закрываясь от камеры. – Ты что здесь делаешь?

– Я тоже рад тебя видеть! Мы тут отмечаем день рождения во-о-он того парня. – Артем захлопывает видоискатель и показывает в глубину зала, но разглядеть хоть кого-то у меня, естественно, не получается. Похоже, это та самая компания, которая ставит группу «Звери». – На свадьбе с папкой отпахали, я уже домой собрался, а друг говорит: давай сюда, для портфолио нас будешь снимать… А сами вдрызг уже пьяные.

– За конец карьеры клипмейкера! – Леся поднимает бокал, выпивает и наклоняется ко мне: – Пойду закажу нам песню, готовься.

Она одергивает задравшуюся юбку и исчезает в толпе танцующих.

– Скажи только честно, – говорю я, глядя в глаза Артему, и сама не верю, что я это произношу. – Под костюмом зайца что-нибудь есть?

– В смысле?

Мне нравится чувствовать себя пьяной, развязной. Я снимаю с него неизменную кепку Miami и натягиваю себе на голову.

– Ты под ним голый?

Артем хлопает своими дурацкими белыми ресницами.

– В трусах. А что?

Мне почему-то становится очень весело, и я сгибаюсь пополам от смеха, едва не сваливаясь со стула. Артем хватает меня за локоть, и я успеваю заметить, что пальцы у него теплые и липкие.

– Слушай, Варь, по поводу того, что было в кино…

Лицо Артема так близко, что я чувствую запах прогорклого попкорна – конечно, нет, мне только кажется, – и отодвигаюсь от него почти инстинктивно, мне даже подумать противно, что он снова захочет меня поцеловать.

– Эй! – Я слышу Лесин пьяный возглас. – Руки!

Пальцы Артема разжимаются, он оборачивается.

– Да я ничего не…

– Отвали, а? You are not her type, – говорит Леся, снимает с меня кепку и напяливает обратно на Артема.

– Чего? – спрашивает он.

Не могу понять, сердце бьется так громко или басы из колонок.

– Ты не в ее вкусе, зайчик. – Леся перебирает пальцами перед его лицом, будто хочет поцарапать. – Найди себе костюм льва, что ли…

Тот особый сорт презрительного взгляда – первый в моей жизни. Взгляд, нахмуренный, вроде даже недоверчивый, и едва заметное подрагивание верхней губы, будто ему под нос сунули дохлое животное. Я уже плохо соображаю, но выражение его лица запоминаю надолго. Потом я часто буду замечать его у других, но тогда – впервые.

– Леся, я…

– Наша песня! – перебивает меня Леся.

Она опрокидывает остатки коктейля, а потом скидывает босоножки и остается босиком. К черту красоту, которая требует жертв. Кто-то передает нам микрофоны.

– Это все твое платье! – кричит мне в ухо Леся. – Я вспомнила, у нее в клипе было похожее… Идем.

Вроде знакомая мелодия. И я даже знаю слова. Перед глазами все кружится, будто кто-то нажал на кнопку Fast Forward. Мы неплохо справляемся, черт возьми, да мы просто в ударе, и нам аплодируют. Или мне только кажется…

Мне кажется, что я падаю, проваливаюсь в темноту, но почему-то в этот раз лететь в пропасть весело, в животе приятно замирает, как в детстве, когда летишь на салазках со снежной горы, только жарко, жарко, как летом. Салазки летом – что за бред? Чьи-то руки подхватывают меня, охлаждают мою разгоряченную кожу, будто кто-то касается стаканом лимонада со льдом.

Ничего не помню.